Съевшие яблоко

Неожиданная тема разговора застала профессора врасплох. Он раже не сразу понял о чем речь — растерялся и смутился собственной растерянностью. Признаться, он ожидал другого, а потому замялся:

— Ну видите ли… я не очень… — Денис Матвеевич никогда не задавался вопросом, чем Лиза кормит брата, это было совершенно не его дело.

Но директриса расценила неопределенное мычание по-своему и понимающе улыбнулась:

— Да, у многих деток с этим проблемы. Но наших ребятишек осматривал врач и, — ее тон приобрел деловитый оттенок, — у вашего мальчика очень большое отставание по весу. В три года ребенок должен весить на пять-семь килограммов больше. — Она заговорила быстрее, но со всей возможной предупредительностью, — я понимаю, уговорить сложно. Но у нас все детки сами едят, а с ним приходится сидеть и буквально с ложки давать. Я хотела спросить, чем его кормят дома? Может, наша еда кажется ему непривычной?

Из всей тирады Денис Матвеевич уловил только то, что Ян доставляет какие-то особые неудобства и ему стало отчаянно совестно. Все у этих детей шло наперекосяк, они будто специально созданы были, чтобы его позорить. Гены, никуда от них не денешься.

— И еще, — заведующая с деликатным смущением отвела взгляд, — я знаю, у вас дети не так давно… — она явно подбирала слова, — понимаете, у Яна есть проблемы, — посомневалась, прежде, чем сформулировать, — с общением.

Денис Матвеевич почувствовал, что ему становится совсем муторно. Лицо его пошло красными пятнами, он невольно потянул за галстук, ослабляя хватку на шее. Но директриса не заметила и продолжала:

— Со взрослыми все хорошо. Мальчик такой умный, такой развитый. За Мариной Викторовной ходит не оторвать. — Женщина мягко, немного сконфуженно улыбнулась, но в глазах чувствовалось напряжение, которое тут же передавалось Денису Матвеевичу — он сидел как на иголках. — С одной стороны хорошо, что он так ко взрослым тянется, но ведь его невозможно оставить с детьми. Марина пытается, отводит его в группу, но он все равно за ней бежит.

Видимо на лице профессора отразилось такое неудовольствие, что женщина ошибочно приняла его на свой счет:

— Нет, вы поймите правильно, я ведь это говорю не потому, что мы не хотим с ним заниматься. У вас чудный, замечательный ребенок, просто уникум. Но Яну надо учиться общаться со сверстниками, вам его в школу вести — если он тут не научится, там будет тяжелее. — Она посомневалась, замялась на минуту, — понимаете, был даже такой случай: Марина Викторовна посадила Яна рисовать, а сама к другой девочке из группы подошла. Ян раскапризничался, раскричался и укусил девочку. Я не говорю, что в этом есть что-то не нормальное, — она успокаивающе улыбнулась, — почти все дети через такое проходят. — Но тут же добавила, выбив почву из-под ног профессора, — но, если есть такая возможность, покажите мальчика специалисту.

Денис Матвеевич покрылся отвратительной липкой испариной.

Директриса еще долго уверяла, что с ребенком на самом деле все в порядке, что такие проблемы случаются, что он замечательный мальчик. Но чем больше она убеждала, тем сильнее процессор за всем этим словоблудием слышал одно — в его доме живет ребенок не нормальный.

И стыл от чувства вязкого ужаса. Лизе четырнадцать, и она уже была сущим кошмаром. Профессор в общем даже смирился с мыслью, что ничего хорошего из нее не получится. Но мальчику едва исполнилось три, а его уже отправляют к "специалисту", как весьма деликатно выразилась директриса.

Дениса Матвеевич выходил из садика на ватных, плохо держащих ногах. Продираясь сквозь сонм страшных предположений. Гадая и боясь — из этого-то что выйдет?

17

Ян о том, что у него "есть проблемы" не знал и потому не беспокоился. Он нетерпеливо перебирал ножками, топчась воле дивана до подлокотника которого едва дотягивался и назойливо теребил сестрину штанину, пытаясь привлечь ее внимание:

— Из, паматри я бувы пишу, ну паматри, — от нетерпения он сильнее начинал пропускать буквы в словах, но у девчонки не было ни настроения ни желания поправлять, она только досадливо отмахивалась. Тот терпел минуту-другую, а потом снова принимался теребить ее за ногу, — Из, ну Из, паматри.

И сувал под нос лежащей на диване девчонке листы бумаги с накарябанными фломастерами буквами. Вся комната была засыпана клочками разодранной тетради, на которых он вкривь и вкось малевал алфавит и простые слова. Пока Дениса Матвеевича не было дома, они занимали его комнату: Лиза не отрывалась от телевизора, а Ян носился с детскими книжками и бумажками, как на баррикаду забираясь на профессорское кресло. Там он вставал на колени, чтобы дотянуться до стола и возил маркерами по листам.

— Молодец. Хорошо. — Лиза только чтобы отвязаться взяла его каракули, но тут раздался звонок, и она подорвалась с дивана.

Выбежала в коридор и не глядя в глазок отперла:

— Привет, — лицо ее озарилось недоверчивой радость.

Девчонка на всю ширь распахнула дверь, впуская гостя. Но тот заходить не спешил.

Саид сначала заглянул в квартиру, оценивающе окинул взглядом прихожую, висящие на вешалке зимние вещи, зеркало. Только потом зашел.