Север – Юг

На окнах стояли стальные решетки, мастерски выкованные хендлендскими ремесленниками. Наследство от деда. И в этот миг он благословил старого скрягу.

— Дети! — Она помчалась мимо него в соседние комнаты. — Исанель! Эраф!

Девочка отворила сразу. Правую сторону ее ночной рубахи пятнала кровь. В левой руке она держала маленький лук для охоты на птиц.

— Бандиты! — крикнула она так, словно получила подарок. — Кажется, я попала в одного!

— Иса!

Мать уже стояла подле нее на коленях.

— Ты ранена?! Где? Покажи! — и принялась ее трясти.

Исанель глянула на свой правый бок. Потом дотронулась до головы, сразу над ухом, откуда и сочилась кровь.

— Вот сука, — пробормотала она.

И потеряла сознание.

— Забери ее в кухню, там нет окон, — повелел Аэрин и огляделся в комнате дочки. Во фрамуге застряла серо-перая стрела, две другие торчали в стене.

Окна комнаты Эрафа тоже выходили на двор.

Он вскочил, побежал в соседнюю комнату. Двери были отворены, но в комнате никого не оказалось.

Аэрин вернулся в кухню.

— Эраф! Где он? — Он дернул ближайшую служанку за руку. — Где мой сын?!

Девушка бросила на него взгляд испуганного кролика.

Он отпустил ее и схватил мальчишку на посылках. Не раз видел, как он и Эраф гонялись друг за дружкой, словно безумцы, сражаясь с невидимыми бандитами или охотясь на воображаемых чудовищ.

— Ты… — Имя вылетело у него из памяти. — Данель. Где Эраф?!

Мальчишка опустил взгляд.

— В конюшнях, — прошептал он.

— Где?!

— В конюшнях, господин. Пацаны собирались устроить крысиные бега.

Аэрин ринулся в свою комнату. Там на стенах висела коллекция разнообразнейшего оружия: луки, арбалеты, топоры, копья, дротики, мечи, иссарские юфиры и таль-херы. Однако это были лишь украшения, свое любимое оружие, меекханский кавалерийский меч, он всегда клал подле кровати: привычка, выработанная в ночлегах на торговых путях.

Схватил меч, выбежал в коридор и встал как вкопанный. Двери загораживал массивный дубовый шкаф.

— Аухаг!

Повар появился словно дух.

— Оттаскиваем! — Аэрин ухватился за угол мебели и попытался сдвинуть с места. Впустую. — Не стой так, человече! Помоги мне!

Несмотря на свои шестьдесят, Аухаг потупился, словно маленький мальчик.

— Нет, господин… Там смерть…

Купец уперся ногой в стену и дернул — так, что потемнело у него в глазах. Шкаф стоял как вмурованный. И как они его сюда дотащили?

— Двигайся, сто демонов тебя раздери! Аухаг!

У повара в глазах стояли слезы.

— Нет, господин. Я похоронил вашего отца, не хочу — и вас. Там бандиты. Смерть.

— Ты!.. — Аэрин дернулся, словно безумец, свистнул мечом, задержав клинок в волоске от горла мужчины. — Там мой сын!

— Милосердная госпожа!

Голос Элланды подействовал на него словно ведро холодной воды. Он прыгнул в ее сторону, опасаясь худшего: жены, лежащей со стрелой в груди, выломанной решетки, бандитов, что вскакивают внутрь.

Она стояла подле окна в его комнате, глядя на двор. В два прыжка он оказался рядом, готовый повалить на землю, заслонить от стрел, оттащить в безопасное место. Встал у окна и окаменел.

В ворота въезжало существо из страшнейших его кошмаров. На черном, покрытом не то шерстью, не то перьями скакуне сидел мужчина футов восьми роста. Правую половину его тела словно ободрали от кожи: была она обгоревшая и источенная червями. В глубокой красной глазнице взблескивал черный неподвижный глаз. Зубы щерились в пародии на усмешку. Из обрубка правой руки торчало несколько крюков, ножей и лезвий, испятнанных чем-то красным и липким.

Всадник взглянул в сторону стоящего подле конюшен дома для возниц и слуг, где, похоже, бандиты встретили отчаянное сопротивление. Несколько ощетинившихся стрелами бандитов лежали перед конюшней, несколько — отползали прочь. Каменные стены и узкие окна давали защитникам решительное превосходство. Хотя бандиты и открыли уже конюшни, им не удалось запрячь в фургоны ни единого животного. Да и на втором этаже, где спали молодежь и конюхи, также забаррикадировалась группка отчаянных голов. Нападение явно шло не так, как было задумано.

До этого вот момента.

Едва только ужасающий всадник появился на площади, дождь острых стрел словно ножом обрезало. На несколько ударов сердца во дворе все замерло.

Потом к чудовищу подошел кто-то из бандитов, ведя дергающуюся маленькую фигурку.

— Ох…

Аэрин почувствовал, как к горлу его подкатывается комок желчи. Элланда схватилась за решетку в окне, словно намеревалась ее вырвать. Узорные стальные лозы окрасились багряным.

— Ох, Эраф.

Она сказала только это. Ни крика, ни плача, ни воя. Он бы предпочел наоборот.

Сидящая на коне тварь ухватила мальчугана за плечо и без труда притянула его на высоту собственного лица. Эраф перестал дергаться. С этого расстояния Аэрин заметил, что штаны мальчишки спереди расцвели темным, влажным пятном. Не удивился.

Острия и крюки ужасающего протеза приближались к лицу ребенка.

— Не-е-е-ет!

Какой-то частью разума купец удивился, услыхав свой крик. Слишком уж звериным он оказался. Куда подевались пятьдесят поколений культурных и цивилизованных предков?

Он знал — куда. Они стояли за его спиной и тоже выли в ночь.

— Не-е-ет!!!