Север и Юг

Маргарет и сама соскучилась по старому особняку, по мирному спокойствию размеренной, порой даже монотонной, жизни. Когда-то она находила ровное течение дней скучным, однако с тех пор жизнь успела изрядно испытать ее на прочность. Маргарет настолько устала от постоянной внутренней борьбы, что сейчас даже неподвижность казалась приятной, поэтому и начала мечтать о продолжительном визите к Ленноксам не как о поводе для надежды, но скорее как об отдыхе, способном вернуть силы и уверенность в себе. Сейчас все мысли и все разговоры неизбежно приводили к мистеру Торнтону, забыть о нем не удавалось при всем желании: в доме Хиггинсов то и дело упоминали хозяина фабрики; во время совместного чтения отец постоянно цитировал слова своего молодого друга. Даже визит мистера Белла напомнил об арендаторе, ибо в письме землевладелец счел необходимым предупредить, что значительную часть времени посвятит общению с владельцем фабрики Мальборо. Готовился новый арендный договор, условия которого требовали подробного обсуждения.

Глава 40. Фальшивая нота

Нет правды там, где нет неправды,
Нельзя отдать того, что не имеешь,
Но горе по иным живет законам.
Так, в радости нисколько нам не жаль
Страдальца, в чьей душе живет печаль.

Уайетт Т.

Маргарет не ждала от приезда мистера Белла особой радости, предвкушая лишь приятную для отца встречу, но едва гость переступил порог, сразу ощутила глубокое к нему расположение. Мистер Белл заявил, что в его преданной любви к дочери друга нет ее личной заслуги: его сердце перешло к ней по наследству. Маргарет в свою очередь восхитилась бодростью и моложавостью профессора Оксфорда, но в то же время уточнила:

— Боюсь, вынуждена признать, что, при всей вашей доброте и дружеской расположенности, давно не встречала столь же старомодных и косных взглядов.

— Послушайте, что говорит ваша дочь, Хейл. Жизнь в Милтоне совершенно ее испортила, превратив в демократа, красного республиканца, члена Общества мира, социалиста…

— Папа, все эти обвинения лишь из-за того, что я выступаю за прогресс производства и коммерции. Мистер Белл предпочел бы обменивать шкуры диких зверей на желуди.

— Нет-нет. Я бы вскопал землю и вырастил картофель, а еще состриг бы со шкур шерсть и превратил в добротную ткань. Не преувеличивайте, дорогая мисс! Однако я действительно устал от шума и суеты. В погоне за богатством каждый старается оттолкнуть соперника.

— Не всем везет настолько, чтобы иметь возможность сидеть в удобых комнатах коллежда, в то время как богатство прирастает само по себе. Несомненно, многие жители Милтона были бы счастливы увидеть, как подорожала собственность без малейших усилий с их стороны, — возразил мистер Хейл.

— Сомневаюсь, что это так. Главное, что им нравится — это как раз шум и суета. А что касается «сидения», как вы изволили выразиться — изучения прошлого или создания образа будущего, требующего самоотверженной работы и широты ума, — честное слово, вряд ли в Милтоне найдется еще один такой, способный сидеть на месте. Это великое искусство.

— Подозреваю, что жители Милтона обвиняют оксфордских «сидельцев» в неумении двигаться. Было бы неплохо, если бы те и другие общались немного активнее.

— Жителям Милтона это явно пошло бы на пользу, как и многое другое, что не понравилось бы остальным англичанам.

— Разве сам вы не из Милтона? — удивилась Маргарет. — Мне казалось, что вы должны гордиться родным городом.

— Должен? Признаюсь, не понимаю, чем здесь можно гордиться. Вот если бы вы приехали в Оксфорд, то увидели бы действительно великолепный и славный город.

— Что ж, сегодня к нам на чай пожалует мистер Торнтон, а уж он-то по-настоящему гордится Милтоном — ничуть не меньше, чем вы Оксфордом, — заключил мистер Хейл, желая прекратить спор. — Так что нам обоим придется слегка расширить сферу восприятия.

— Не собираюсь ничего расширять! Благодарю покорно, — заносчиво возразил мистер Белл.

— Мистер Торнтон обещал явиться к чаю? — тихо уточнила Маргарет.

— Или к чаю, или немного позже — конкретного времени он не называл и просил его не ждать.