Север и Юг

— Да. Плохие слова таковы: «Ага, мой дорогой! Ты подчинился своему закону, а я подчинюсь своему. Ты помог тем, кто нуждался в помощи, и доказал преданность товарищам. Ну а я предан своим друзьям. Ты — бедный дурак, потому что не придумал ничего другого, кроме как остаться верным дураком. А потому иди и живи как знаешь. Для тебя здесь работы нет».

Вот плохие слова. Я не дурак, а даже если бы им был, люди давно научили бы уму-разуму. Я понятливый, долго объяснять не нужно.

— Что, если попросить прежнего хозяина принять вас обратно? — предложил мистер Хейл. — Шансы, конечно, невелики, но все же существуют.

Хиггинс остро на него взглянул и тихо, горько рассмеялся:

— Мистер, не обидитесь, если задам пару вопросов?

— Прошу вас, — вежливо предложил мистер Хейл.

— Полагаю, вы каким-то образом зарабатываете здесь на хлеб себе и своей семье. В Милтоне люди редко живут просто так, ради удовольствия, если могут жить в другом месте.

— Совершенно верно. У меня есть некоторый независимый доход, однако в Милтон я приехал с целью занять место частного учителя.

— Значит, учите людей. Понятно! Наверное, они платят за уроки, правда?

— Да, — улыбнулся мистер Хейл. — Ради денег я их и учу.

— А те, кто платит, советуют, как надо и как не надо распоряжаться теми деньгами, которые кладут на стол? Так сказать, из добрых побуждений?

— Нет. Разумеется, нет!

— Они могут говорить, например, так: «Возможно, у вас есть брат или близкий друг, которому вы хотели бы отдать некоторую сумму на благие цели, но вы должны дать слово, что не сделаете этого. Вы не имеете права тратить деньги по собственному усмотрению, иначе потеряете работу». Ничего подобного еще не приходилось слышать?

— Нет. Ни разу.

— А вы стерпели бы, случись такое?

— Подчиниться диктату меня заставили бы только самые критические условия.

— А меня не заставили бы никакие условия на свете, — отрезал Николас. — Вы попали в точку. В яблочко. Хампер, у которого я работал, приказывает своим людям подписывать бумаги с обещанием не давать ни пенни профсоюзу и не спасать безработных от голода. Они подписывают и становятся лжецами, лицемерами, но, на мой взгляд, это меньший грех, чем окаменеть сердцем и не помочь тем, кто нуждается в помощи, пусть даже вопреки воле хозяина. Сам я ни за что не продамся в обмен на работу. Будучи членом профсоюза, я верю, что только он способен защитить рабочего. Сам бастовал и голодал, а потому, получив шиллинг, шесть пенсов отдам тому, кто попросит. Вот только не знаю, где добыть этот шиллинг.

— Запрет на поддержку профсоюза действует на всех фабриках? — уточила Маргарет.

— Не знаю. У нас это правило только что ввели. Думаю, скоро поймут, что от него не много толку, но пока соблюдают, хотя мало-помалу осознают, что хозяева заставляют врать.

Наступила короткая пауза. Маргарет сомневалась, стоит ли высказывать просившуюся на волю мысль, — не хотелось раздражать и без того мрачного, отчаявшегося человека. И все-таки она решила высказаться, но так, чтобы не обидеть и не задеть, и у нее это получилось. Ее слова вызвали не раздражение, а всего лишь недоумение.

— Помните, как бедняга Бучер заявил, что профсоюзы подразумевают тиранию? По-моему, даже сказал, что хуже тирана не найти. И тогда я с ним согласилась.

Хиггинс долго молча сидел, низко склонившись и глядя в огонь, отчего выражение лица оставалось загадкой, наконец заговорил:

— Не стану отрицать, что профсоюз силой толкает человека к его же благу. Скажу правду: тому, кто не вступил в организацию, жить трудно, а интересы тех, кто доверился, защищены лучше, чем они защитили бы сами. Рабочие получают права, только если объединяются. Так что чем больше народу соберется вместе, тем больше справедливости достанется каждому. Правительство заботится о дураках и сумасшедших. Если кто-нибудь вдруг вздумает навредить себе или соседу, ему постараются помешать — хочет он того или нет. То же самое мы делаем в профсоюзе. Не можем упрятать глупца в тюрьму, но можем настолько осложнить ему жизнь, что он придет к нам и даже против собственного желания постарается вести себя прилично. Бучер никогда не блистал умом, а под конец совсем свихнулся.

— Он вам навредил? — догадалась Маргарет.

— Еще как! Общественное мнение оставалось на нашей стороне, но только до тех пор, пока вместе со своими дружками он не начал хулиганить и нарушать закон. Забастовка провалилась из-за его злобы.

— В таком случае не лучше ли было бы оставить его в покое и не принуждать вступать в союз? Он вам пользы не принес, а вы довели его до безумия.

— Маргарет, — тихо предупредил мистер Хейл, заметив, как на лице Хиггинса собирается туча.