Север и Юг

— Знакомство приятное, не так ли? — уточнил Фредерик, кидая вопрос, подобно мячу, тому, кто первым поймает.

— Он очень добрый друг, — отозвалась Маргарет, поскольку отец промолчал.

Фредерик, хотя и не сразу, признался:

— Маргарет, мне очень больно сознавать, что не могу поблагодарить тех, кто вас поддерживает. Наши знакомства не могут пересечься, если я не рискну предстать перед военным судом или вы с отцом не приедете в Испанию.

Неожиданное предложение прозвучало абстрактно, однако уже в следующий момент приобрело вполне конкретные очертания.

— Вы не представляете, как я этого хочу. Положение мое вполне устойчиво, а в скором времени может еще больше укрепиться. — Фредерик вдруг покраснел, как девушка. — Хочу, чтобы вы познакомились с Долорес Барбур, — я уже говорил тебе о ней, Маргарет. Уверен, что она вам понравится, и даже больше того, вы непременно ее полюбите. Мисс Барбур еще нет и восемнадцати, но если за год она не передумает, то станет моей женой. Мистер Барбур не позволяет нам называть свои планы помолвкой. Если приедете, то сразу встретите множество друзей, не только Долорес. Подумай об этом, отец. Маргарет, поддержи меня.

— Нет, больше никаких переездов, — твердо отказался мистер Хейл. — Чтобы лишиться жены, хватило и одного. Не позволю никаких путешествий в этой жизни. Маргарет останется здесь, и здесь же я проведу остаток своих дней.

— Ах, Фредерик! — воскликнула Маргарет. — Расскажи нам о своей избраннице. Не думала, что твои намерения настолько серьезны, но очень-очень рада. Наконец-то рядом появится близкий, заботливый человек. Так хочется узнать, какая она!

— Во-первых, Долорес католичка. Это единственный повод для возражений, который я предвидел, но, похоже, взгляды отца изменились… Нет, Маргарет, только не вздыхай.

Скоро Маргарет получила еще один повод для вздохов: выяснилось, что Фредерик тоже перешел в католичество, хотя еще и не дал обет. Теперь стало ясно, почему брат так скупо реагировал на выраженное в письмах крайнее разочарование по поводу отступничества отца. Прежде Маргарет объясняла такое равнодушие особенностями суровой жизни морского волка, но теперь стало ясно, что именно в то время Фредерик и сам собирался оставить ту религию, в которой принял крещение, только его вера двигалась в противоположном направлении. Насколько любовь повлияла на его мировоззрение, не смог бы сказать и сам Фредерик. Маргарет сочла за благо оставить сложную тему и под иным углом обратилась к разговору о помолвке:

— Ради невесты ты наверняка постараешься освободиться от преувеличенных обвинений, даже если вопрос о бунте на корабле останется в силе. В случае если тебе удастся найти свидетелей, на военном суде можно будет доказать, что неповиновение стало следствием недостойного осуществления власти.

Мистер Хейл сосредоточился, чтобы услышать и понять ответ сына.

— Во-первых, сестренка, где их теперь найдешь, этих свидетелей? Все они моряки и служат теперь на разных кораблях — разумеется, за исключением тех, чьи свидетельства ничего не стоят, потому что они сами участвовали в бунте или сочувствовали восставшим. Во-вторых, позволь заметить, ты просто не знаешь, что такое военный суд, и считаешь его благородным собранием, где царит справедливость. В действительности это институт, где власть весит девять десятых, а доказательства и свидетельские показания тянут всего лишь на одну десятую. В подобных случаях свидетели неизбежно попадают под авторитет власти.

— Но разве не имеет смысла выяснить, сколько союзников можно привлечь на твою сторону? В настоящее время все прежние знакомые считают тебя безоговорочно виновным. Ты никогда не пытался оправдаться, а мы не знали, где искать доказательства твоей невиновности. Пришла пора — хотя бы — ради мисс Барбур — прояснить свои действия в глазах мира. Возможно, ей это не важно, поскольку она верит в тебя, так же как верим все мы, и все же ты не должен обрекать свою избранницу на испытания. Ты ослушался приказа командования, и это плохо, но ведь молча стоять в стороне, когда капитан жестоко злоупотреблял властью, несравнимо хуже. Тебя обвиняют в проступке, но никто понятия не имеет о мотивах, которые превращают преступление в героическую защиту слабых. Ради Долорес, ради вашего блага мир должен узнать правду.

— Но как это сделать? Поскольку у меня нет уверенности в справедливости судей, предстать перед военным трибуналом даже при наличии честных, неподкупных свидетелей я не могу. Кричать о собственном героизме на улицах или печатать листовки тоже бессмысленно.

— А ты не советовался с юристом относительно шансов на оправдание? — спросила Маргарет, густо покраснев.

— Прежде надо отыскать неподкупного адвоката и только после этого задавать подобные вопросы. Многие готовы пожертвовать совестью ради сотни фунтов: всего-то и надо, что выдать преступника правосудию.