Сеть Алисы

Теперь, когда приходилось заботиться о Маленькой Неурядице, следовало чем-то заменить старый план матери: Хорошо учиться в колледже, пока не подцепишь симпатичного молодого юриста. Удивительно, что неясное будущее меня ничуть не пугало. Отныне я могла делать, что захочу. Скажем, найти работу. Чем математики занимаются в реальной жизни? Учительствовать я не хотела, бухгалтером меня не возьмут…

— А что, неплохо иметь свое маленькое дело типа кафе, — предположила я, вообразив ряд гроссбухов с аккуратными колонками цифр.

— Дональду это не понравилось бы. — Финн усмехнулся и взял ключ поменьше. — Чтоб его вдова подавала еду или сидела за кассой?

— Да, он не всегда меня понимал, — созналась я.

— Мир его праху, — абсолютно серьезно откликнулся Финн.

Надо же, как он изменился! Раньше так себя вел, словно каждое его слово на вес золота, а теперь вон шутит.

— А вы чем хотите заняться?

— Не понял, миссис Макгоуэн?

— Не собираетесь же вы всю жизнь завтраком лечить Эву от похмелья и на ночь разряжать ее пистолет? — Я втянула носом сырой воздух — похоже, опять пойдет дождь. Пара стариков в мятых кепках торопливо прошагали по улице, беспокойно поглядывая на небо. — Чем бы вы занялись, если б вам сказали: выбирай что хочешь?

— До войны я работал в автомастерской. Всегда мечтал открыть свою такую, где чинил бы машины, восстанавливал старые модели… — Финн выпрямился и осторожно захлопнул капот. — Теперь вряд ли получится.

— Почему?

— Видимо, нет деловой хватки. И потом, нынче полным-полно тех, кто ищет работу или хотел бы получить кредит в банке. А кто же даст хорошее место или ссудит стартовый капитал бывшему солдату с тюремным сроком?

— Поэтому вместе с нами вы рванули в Лимож? — Я выключила фонарик, и тьма как будто сгустилась, хотя мутные уличные фонари неярко горели. — Понятно, что движет Эвой и мной. Вам-то это зачем?

— А что еще делать? — негромко сказал Финн, в голосе его притаилась улыбка. — Кроме того, вы обе мне нравитесь.

Помешкав, я спросила:

— За что вы сидели? Только не говорите, что умыкнули лебедя из королевских ботанических садов или бриллиантовую диадему из сокровищницы Тауэра. — Я покрутила фальшивое обручальное кольцо. — Правда, что произошло? — Финн неспешно вытирал тряпкой испачканные руки. — Эва рассказала, что в Великую войну была шпионкой. Я призналась, что переспала с половиной курса. Наши секреты вы знаете.

Финн убрал ящик с инструментами в багажник. Потом сложил тряпку чистой стороной вверх и стал подтирать следы дождевых капель на крыле. Сквозь большое окно на входе в отель на нас пялился ночной портье.

— В последний год войны я насмотрелся кое-чего плохого, — проговорил Финн и надолго замолчал.

Я уж думала, он больше ничего не скажет.

— Я вспыльчив, — наконец вымолвил он.

— Неправда, — улыбнулась я. — В жизни не встречала более уравновешенного человека…

Финн вдруг шлепнул ладонью по крылу. Я вздрогнула и осеклась.

— Я вспыльчив, — спокойно повторил он. — После демобилизации я вел себя скверно. В хлам напивался, затевал драки. В конце концов меня арестовали. Дали срок за побои.

Побои. Противное слово. С Финном оно никак не вязалось.

— Кого вы избили? — тихо спросила я.

— Не знаю. Прежде мы не встречались.

— А за что?

— Не помню. Я обезумел. — Финн привалился к капоту и сложил руки на груди. — Все время был на взводе. Он что-то сказал. Я ему врезал. И стал избивать. Меня оттаскивали вшестером, когда я бил его головой о дверной косяк. Слава богу, успели оттащить, прежде чем я раскроил ему череп.

Я молчала. Улица подернулась легким туманом.

— Он поправился, — сказал Финн. — Не скоро. Я сел в тюрьму.

— С тех пор вы кого-нибудь ударили? — спросила я, чтоб не молчать.

Финн невидяще смотрел перед собой.

— Нет.

— Тогда, может, дело не в вашей вспыльчивости?

Финн хохотнул.

— Я превратил парня в котлету — сломал ему нос, челюсть, четыре пальца, чуть не выбил глаз — и дело не в моей вспыльчивости?

— До войны у вас случались такие драки?

— Нет.

— Значит, причина, видимо, не в вас. В войне.

Хотелось узнать, что с ним было на фронте, но я не стала спрашивать.

— Паршивое оправдание, Чарли. Тогда все бывшие фронтовики должны оказаться за решеткой.

— Одни попадают в тюрьму. Другие возвращаются к работе. Третьи себя убивают. — Мысль о брате отдалась болью. — У всех по-разному.

— Ступайте под крышу, — резко сказал Финн. — Пока не промокрявились.

— Я американка, не понимаю ваш сленг, что это значит?

— Пока не промокли насквозь. Чаду это вредно, миссис Макгоуэн.

Я пропустила его слова мимо ушей и тоже привалилась к капоту.

— Эва знает?

— Да.

— И что сказала?

— Что питает слабость к красивым мужикам с шотландским выговором и тюремным сроком, а потому дает мне шанс. И больше об этом не вспоминала. — Финн покачал головой, волосы опять упали ему на глаза. — Она не из тех, кто осуждает других.

— И я не из таких.

— Но лучше вам держаться подальше от гнилого яблока вроде меня.