Сервер и дракон

Приземистый деревенский магазинчик стоял возле церкви. Оранен вошел внутрь, стараясь не смотреть на пылающие красно-желтые заголовки таблоидов: они не знали правды. Он проигнорировал знакомый укол гнева и стыда и пошел искать лампочки.

Идя к кассе, он услышал знакомый голос.

– Saatana, сегодня же суббота! Неужели человек не может получить свою законную выпивку? Кейджо, продай мне пару бутылок пива, Karjala пойдет. У меня полно денег. Всего пару бутылок, ну? Давай, Кейджо.

Пенгеркоски почти не изменился. На картофелеобразном носу полопались сосуды, но копна светлых волос, грязный комбинезон и резиновые сапоги остались прежними. Он был на два года старше Оранена, но в Туртоле было не так много детей, так что в детстве они много общались. Когда Оранен поступил в старшую школу в Хаакала и каждое утро ездил туда на автобусе, Пенгеркоски остался на ферме, возился с двигателями и пил. Как-то папа упомянул, что Пенгеркоски сбил кого-то в пьяном виде. Это не сильно удивило Оранена.

Лицо Пенгеркоски просветлело.

– Оранен, jumalauta! Это и правда ты! А я уж думал, мне мерещится. Бывало и такое!

Он рассмеялся, показывая желтые зубы, и протянул руку. Рука была грязная, но пожатие оказалось крепким.

– Твоя морда была во всех газетах! Твой старик говорил, как ты отлично устроился на юге. Perkele! Рад тебя видеть!

– Взаимно. – Оранен вдруг понял, что улыбается. Он-то планировал сделать все так, чтобы не встретить ни одного знакомого. Что за черт. – Кажется, Кейджо не продает тебе пиво?

– Бесит, блин. Я тут кое-что испортил недавно. – Он показал Оранену руку со свежими шрамами на костяшках и ухмыльнулся. – Просто упал в окно, пока ссал. Я так и не привык разбивать головы, хотя очень хочется. Просто суки тут все.

– Пошел ты, художник ссаный, – прошипел владелец магазина. – Если не уберешься, я тебя…

Оранен прочистил горло.

– Я хотел купить лампочку.

Кейджо взял деньги, сердито глядя на Пенгеркоски. Пенгеркоски покачал головой.

– Как можно сегодня – и не выпить, – сказал он.

Оранен на секунду задумался.

– У меня есть пиво. И коса. И еще сауну думал затопить. Как тебе?

– Охрененно! Saatana! Сынок Оранена не ссучился! – Он хлопнул Оранена по плечу. – В отличие от некоторых.

Когда они выходили, он показал Кейджо средний палец.

– Я обещал твоему отцу присматривать за хозяйством, – сказал Пенгеркоски, когда они пришли. – Наверное, надо было почаще заходить. Но в этом году урожай будет. Ячмень.

– Все нормально.

– Если хочешь, я тут разгребусь. Все равно делать особо нечего. Корова взбесилась, и пришлось зарезать весь скот. Дерьмовые времена.

– В городе тоже, – сказал Оранен.

Пенгеркоски понимающе кивнул.

Оранен заменил лампочку, и свет загорелся. Пенгеркоски присвистнул, увидев бутылки на кухонном столе.

– Ничего себе вечеринку ты задумал.

– Да ничего особенного. – Оранен открыл два пива и передал одно Пенгеркоски. Сначала он боялся сделать хотя бы глоток, хотя это было всего лишь пиво, но жидкость мягко скользнула по языку, и он разом выпил полбутылки.

– Так как насчет сауны? – спросил Оранен, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Сауна была одной из немногих вещей, которые связывали Оранена с отцом. Старик был фермером до мозга костей, он терпел успехи Оранена в учебе, но презирал их. Споры о поступлении в университет в конце концов привели к угрюмому молчанию, которое продлилось до женитьбы Оранена и основания успешной компании. Но в сауне никогда не бывало споров. Только там они могли поговорить о важных вещах. Например, о смерти.

Он вспомнил субботний вечер пять лет назад. Старик сгорбился на скамейке в сауне, позвонки туго натянули тонкую кожу.

– Твоя мать была хорошей женщиной, – внезапно сказал отец. – Слишком хорошей, чтобы лечь в землю, – говорил он еще размереннее, чем обычно. Оранен не нашелся с ответом и плеснул еще один ковш воды на печные камни: горячий пар обжигающими пальцами мял им спины.

– Я смотрел, как ее хоронили, слушал, что говорит священник, – продолжал старик, – и тогда потерял веру. Ты же видел, что на кладбище ничего не растет. Земля там мертвая, и все слова мертвые. Каким бы бог ни был, он должен, по крайней мере, давать жизнь.

Оранен не был так уверен, но святость сауны заставила его замолчать. Отец зачерпнул ковшом пива и вылил его на печку. Жидкость зашипела, и сауна наполнилась сильным запахом ячменя.

– А вот это и есть бог. – Они сидели вдвоем в тишине, вдыхая пьянящий запах. Потом отец Оранена вздохнул.

– Твоя бабушка была провидицей. Они всегда говорили, что дар передался мне. Никогда в это не верил, пока не увидел смерть в лице твоей матери. Я видел ее и в тебе. – Он схватил Оранена за плечо костлявыми пальцами: – Пообещай мне одно, мальчик. Если ты почувствуешь смерть, приходи сюда, чтобы принять ее. Сюда, где все растет. Это поле поливали потом Ораненов. Тебе придется это сделать когда-нибудь, не знаю как. Пистолет, веревка, выпивка. Просто приходи за этим сюда. Обещай.

Несмотря на жар, Оранену стало холодно. Но он кивнул.

– Обещаю, – сказал он, вдыхая запах ячменя.