Сердцедёр

А стоило им оказаться в этот момент на улице, — думала Клементина, — как их бы непременно побило градом, раздавило этими черными брильянтовыми яйцами, задушило этой всепроникающей сухой пылью, которая моментально заполнила бы им легкие. Так существует ли надежная защита? Может, крыша? Крыша над садом? Хотя, к чему она, когда есть дом, ведь он прочнее любой надстроенной крыши — да, но разве сам дом не может рухнуть? — а если град будет продолжаться часы — дни и недели — вдруг под тяжестью осевшей на крыше мертвой пыли обвалятся потолочные балки? Нет, вот что, нужно построить комнату из стали, неприступную, как бункер, идеальное убежище — их необходимо поместить в несгораемый сейф, в каких хранят бесценные сокровища, им нужны шкатулки неимоверной прочности, неподвластные разрушению и надежные, как скелет Времени; и строительство начать как можно скорее, прямо здесь, в доме, — да, да, завтра и приступим. Она посмотрела на детей, не обращавших на грозу никакого внимания; они тихо и мирно играли. Да, а где Жакмор? Хочется обсудить с ним, как лучше сделать.

Она позвала служанку.

— Где Жакмор?

— Наверное, в своей комнате, — ответила Беложо.

— Извольте сходить за ним.

От мощного гула бушующего моря закладывало уши. Град по-прежнему колотил изо всей мочи. Через несколько минут в комнату вошел Жакмор.

— Знаете, — обратилась к нему Клементина, — мне кажется, я пришла к окончательному решению вопроса.

И она поведала ему о своих мучительных размышлениях.

— Таким образом, — заключила она, — никакой опасности больше не будет. Но я вынуждена попросить вас еще раз помочь мне.

— Я завтра иду в деревню, — сказал Жакмор, — и по пути предупрежу кузнеца.

— Но только пусть приходит как можно скорее, — добавила она, — мне станет гораздо спокойнее. Я всегда знала, что придет время, и я найду способ защитить их от всякого зла.

— Возможно, вы и правы, — ответил Жакмор, — не знаю. Но это потребует от вас ежеминутного преданного служения.

— Служить тому, кого точно не потеряешь, совсем нетрудно, — возразила она.

— И двигаться они почти не смогут, — сказал Жакмор.

— А я и не считаю, что им так уж полезно двигаться, — заметила Клементина. — Они ведь у меня очень слабенькие, такие хрупкие дети.

И она вздохнула.

— Никогда еще я не чувствовала себя так близко к цели. Восхитительное ощущение. Просто голова кружится.

— Ну теперь вы сможете отдохнуть, хотя бы в некотором смысле, — предположил Жакмор.

— Что вы, вряд ли. Я так их люблю и уже не надеюсь на отдых для себя.

— Конечно, если у вас хватит мужества нести и дальше эту тяжелейшую ношу...

— О, да это просто пустяки по сравнению с тем, что мне пришлось пережить! — ответила Клементина.

XXVII

14 мартобря

Сквозь дыры в живой изгороди виднелась ленивая скотина, мирно щиплющая едва проклюнувшуюся травку. На сухой пустынной дороге не осталось и следа вчерашнего града. Ветер шевелил кусты, чьи кружевные тени подрагивали на солнце. Жакмор внимательно приглядывался ко всему вокруг, ко всем этим пейзажам, которых он больше никогда не увидит — наступил день занять место, уготованное ему судьбой.

Если бы я не оказался на той дороге, — думал он, — 28 августа. А теперь месяцы стали очень странными — в деревне время так тянется, и потому течет быстрее, и не замечаешь никаких переходов. Но я отчего-то приспособился. И они согласились, чтобы я остался. А что, собственно, я мог у них перенять?

Ля Глоир умер вчера, и я должен занять его место. Условия скачки оказались неравными, ведь на старте я был совсем налегке, а потому сильно отстал ото всех. Но, однако, стыд — это то, что встречается в людях чаще всего.

И к чему были все эти исследования, что такое я хотел выяснить — зачем пытаться стать таким, как они? Нет, серьезно, неужели так необходимо прийти именно к этому и только к этому?

Ему вспомнился тот день, когда в недосягаемой выси танцевали отвечайки, и все его прогулки по этой такой знакомой дороге, и тут вдруг ноги налились свинцом, и стало очень трудно идти; ну почему, почему тратится так много времени, чтобы выйти на правильный путь, ведь совершенно бессмысленно было оставаться в этом доме на холме — надо было уйти на другой же день и зажить в золоте Ля Глоира.

Дом. Сад. А там дальше — утес и море. Где-то теперь Анжель, — думал Жакмор. — Куда-то занесло его на той призрачной лодчонке, плясавшей в морской дали?

Закрыв за собой золотую калитку, он спустился вниз с утеса и вышел на песчаный пляж к морю и мокрым камням; они свежо пахли набегающей на них нежной пеной.