Сердце зимы

Реанне просто кивнула - секунду спустя, - но улыбающаяся Алис обошла вокруг стола, чтобы потрепать Найнив по плечу, и та покраснела. Она попыталась скрыть это, откашлявшись и хмуро взглянув на шончанку, все еще удерживаемую саидар, но это ей едва ли удалось, и к тому же Лан всё испортил.

- Тай'шар Манетерен, - мягко сказал он.

Рот Найнив открылся, затем она улыбнулась дрожащей улыбкой. Внезапные слезы заблестели в её глазах, она повернулась к нему, улыбаясь. Он улыбнулся в ответ, и в его глазах не было и следа холода.

Илэйн постаралась не глазеть. Свет! Может быть, он не так уж и холоден на брачном ложе. Такие мысли заставили её покраснеть. Пытаясь не смотреть на них, она взглянула на Мари, всё ещё привязанную к стулу. Шончанка пристально смотрела прямо перед собой, а по щекам её текли слезы. Прямо перед собой. На плетение, что не давало ей слышать звуки. Теперь она уже не могла отрицать, что видит его. Но когда Илэйн об этом сказала, Реанне покачала головой.

- Они все плачут, если заставить их смотреть на потоки достаточно долго, Илэйн, - сказала она утомленно. И с грустью. - Но как только плетение пропадает, они убеждают себя, что мы обманываем их. Они не могут, понимаете. Иначе они были бы дамани, не сул'дам. Нет, нужно время, чтобы убедить госпожу Гончих, что в действительности она сама гончая. Боюсь, что хороших новостей для вас у меня на самом деле немного, так ведь?

- Да уж, немного, - ответила ей Илэйн. Вообще говоря, ни одной. Просто ещё одна проблема добавилась ко всем предыдущим. Сколько плохих новостей надо сложить в кучу, чтобы та обрушилась и похоронила её под собой? Определённо, ей просто необходимо что-нибудь приятное, и поскорее.

ГЛАВА 9 Чашка чая

В гардеробной Илэйн быстро переоделась после верховой езды. Ей помогала Эссанде, седая пожилая женщина, которую Илэйн выбрала себе в горничные. Эта стройная, величественная женщина была немного медлительной, но она прекрасно знала свое дело и не тратила время на пустую болтовню. В действительности она редко говорила вообще что-нибудь, кроме , не считая вопросов о том, какое платье угодно одеть сегодня госпоже и ежедневного замечания о том "как Илэйн похожа на свою мать". Пламя плясало над толстыми поленьями в широком мраморном камине в конце комнаты, но огню не удавалось согреть воздух. Она быстро надела нарядное голубое шерстяное платье с узором из зернышек жемчуга по высокому вороту и понизу рукавов, серебряный поясок с маленьким серебряным кинжалом и всунула ноги в мягкие туфельки, также отделанные серебром. Вероятно, до встречи с купцами больше не будет времени, чтобы переодеться, а она должна поразить их своим видом.

Надо еще удостовериться, что Бергитте будет присутствоавать; Бергитте в своей униформе всегда производила на людей особое впечатление. А послушать купцов для Бергитте было парой пустяков. Зуд раздражения, прячущийся где-то в затылке Илэйн означал, что Капитан-Генерал Гвардейцев Королевы в данный момент принимала эти "занудные" доклады. Торопливо одевая жемчужные серьги, она отослала Эссанде греться в комнаты слуг. Илэйн подозревала, что у нее болят суставы, но женщина все же отказалась от Исцеления, когда Илэйн ей предложила. Все. Теперь она готова. Золотой венец Дочери-Наследницы остался лежать на подставочке из золота и слоновой кости, стоящей на туалетном столике. Украшений у неё было не так уж и много: большая часть давно была заложена, а остальные пригодятся, когда кончатся тарелки. Сейчас уже не было смысла беспокоиться об этом. Несколько минут для себя, и придется вернуться к своим обязанностям.

В приемных покоях, обшитых белыми панелями, с широкими карнизами, украшенными резными птицами, было два высоких камина с искусно сделанными решетками: по одному в каждом конце комнаты. Два камина лучше обогревали, чем один в гардеробной, хотя и здесь на белом полу, выложенном плиткой, парочка ковров тоже не помешала бы. К ее удивлению в комнате находился Холвин Норри. Когда она вошла, Главный Клерк поднялся со стула с низкой спинкой, прижимая кожаную папку к узкой груди. Он обошел резной столик, стоящий по середине комнаты и неловко поклонился.

Норри был высоким и худощавым, с длинным носом, его редкие волосы поднималась из-за ушей, как брызги белых перьев. Он всегда напоминал Илэйн цаплю. Под его началом находилось множество клерков, и каждый прекрасно владел пером, но на рукове его камзола Илэйн разглядела чернильное пятно. Хотя пятно выглядело старым, ей стало интересно, есть ли внутри папки другие кляксы. Он принял эту папку, которую прижимал к груди, вместе с формой, которую теперь не снимал, на два дня позже Госпожи Харфор. Сделал ли он это в качестве выражения преданности правящему Дому или просто потому, что это сделала Первая Дама, было все еще под вопросом.

- Простите меня за мою поспешность, миледи, - сказал он, - но я уверен, что у меня есть дела большей важности, если не сказать поспешности, чтобы представить их Вам на рассмотрение немедленно. - Важным было сообщение или нет, но вещал он очень занудным тоном.