Сердцам живых (СИ)

========== Глава 5. К черту нормальность ==========

Сны не знают жалости. Они проникают в наши души и выворачивают их наизнанку, извлекая наружу все потаенные эмоции, мысли, желания, страхи. В их власти подарить нам крылья, и в их власти низвергнуть во тьму, которая своими слизкими щупальцами обнажает раны, что так долго пыталось залечить время. Сны словно говорят: «Нет, эта боль должна быть с тобой всегда». И ты их слушаешь. И примиряешься с их властью над собой.

Юноша знал, что все, что он видит, нереально: и окрашенное рубиновым закатом небо, и высокие разлапистые ели, которые угрюмыми стражниками охраняли владения лесного духа, и поросшая ароматными дикими травами тропинка, ведущая вниз с холма, — но сердце его трепетало в волнении. Казалось, стоит лишь подойти к краю оврага, за которым исчезает охристая тропинка, и он увидит в низине деревянную хижинку с высокой соломенной крышей, чуть скрывающуюся в тени могучего хвойного леса. А в хижинке Асаху будет ждать красивая молодая женщина с золотыми, как колоски пшеницы, волосами, легко собранными в хвост шелковой лентой. Увидев его, она улыбнется так, что пройдут все печали и невзгоды, а когда он подбежит к ней и заключит в объятия, уткнувшись носом в мягкую ткань кимоно, с его уст слетит лишь одно слово… «Мама». Надеждам юноши не суждено было сбыться. Вовсе не это воспоминание, наполненное нежностью и светлой грустью, воскресило царство снов.

От представшей перед глазами картины сердце в груди Асахи больно сжалось, разлив гадкое чувство безысходности по всем фибрам дрожащего тела. Сильно зажмурившись в попытке проснуться, юноша взмолился перед своим подсознанием: «Нет, пожалуйста… Я не хочу переживать это снова». Мольбы так и остались не услышанными. Когда он открыл глаза, перед ним все так же, словно оригами из тончайшего пергамента, горела та самая хижинка, что должна была стать его убежищем от всех жизненных невзгод…

Наблюдая за пламенем, с аппетитом и громким треском пожирающим тонкие стены, юноша медленно, на отяжелевших ногах подходил все ближе и ближе к дому, как завороженный. Все пространство вокруг словно застыло: ни дуновения ветра, ни размеренного покачивания деревьев и высоких зарослей трав — трепетал лишь ярко-рыжий огонь, поднимающий все выше к кроваво-алому небу свои смертоносные языки.

Раздавшиеся из хижины леденящие душу женские крики нестерпимых адских мучений стерли последние границы между сном и реальностью, и Асаха, не помня себя, перешел на бег. В висках тупой болью пульсировало: «Мама… Мама… Мама». В его груди комом застыл страх, сковав холодными путами разум. Юношу не волновало пламя, слизывающее кожу с его рук, когда он пытался открыть уже горящую дверь. Не волновал и ударивший в нос запах паленной плоти. Удар за ударом он наносил кулаками на неподдающуюся ему преграду, подгоняемый истошными криками и плачем за ней.

Тяжело дыша, Асаха отшатнулся назад и кинул взгляд на ладони: сгоревшая съеживавшаяся кожа лоскутами свисала с обуглившихся рук, но тошнотворное зрелище не вызвало в нем никаких эмоций. Его мысли были заняты лишь той, что находится в треклятой горящей хижине. Издав отчаянный рев, он с разбегу бросился на дверь, и та, чрезмерно громко треснув, таки не поддалась. Еще попытка. Еще. И еще одна. «Мама… Мама…»

— Асаха!

Юношу резко выдернуло из его сновидения, и он, жадно глотая воздух, открыл глаза и увидел склонившееся над ним обеспокоенное лицо Хоши. «Такой любимый нежный взгляд ее карих глаз…»

— Все хорошо, Асаха, это всего лишь сон, — тихо произнесла девушка, бережно поглаживая холодную щеку парня тыльной стороной ладони. Она сама поразилась, насколько легко и непринужденно она это делала. И куда только делась вся неловкость?

— Хоши… — задыхаясь от все еще накатывающей волны ужаса, выдохнул юноша.

— Все хорошо, — повторила она и слабо улыбнулась уголками губ. Она впервые видела Асаху таким потерянным и ощущала себя беспомощной, неспособной его успокоить и ободрить. Ей было невдомек, что одним своим взглядом она дарила такое тепло и заботу, что юноша чувствовал, как страх отпускает его, хотя еще и заставляет сердце беспокойно колотиться о грудную клетку.

Девушка с пристальным вниманием наблюдала, как разглаживаются тревожные складки на лбу юноши, как приходит в норму сбивчивое дыхание, и как лицо его становится умиротворенным. Ночной кошмар отпускал его, и Хоши была этому рада. Асаха перехватил руку, гладившую его по щеке, отчего девушка тихо охнула, и прижался губами к прохладной коже ладони, в упоении закрыв глаза и вдыхая тонкий аромат лесных ягод.