Сердечные истории

На улице стелился туман. Густой и белесый, он заволакивал квартал, проползал в щели между домами, цеплялся за края балконов и вывесок. Я замотала нижнюю часть лица шарфом – не потому, что боялась вируса, мне, как переболевшей, он был не страшен, но чтобы не попасться в объектив уличной камеры, и тронулась в путь. На главные улицы я выходить не решалась, чтобы не столкнуться с патрулем, и держалась кривых переулочков и прочих трущобных маршрутов. Как призрачная тень в сгущающихся сумерках скользила от одного обшарпанного здания к другому, перебегала из подворотни в подворотню. Один раз из тумана внезапно выглянули красно-синие всполохи полицейской мигалки, прямо на меня ехала машина, патрулировавшая район. Я метнулась в сторону, присела на корточки, спрятавшись за мусорный бак. Из-под моих ног с недовольным воплем прыснула рыжая кошка с рваным ухом.

– Шш, – шепнула я ей. – Не сдавай меня.

Не знаю, понимала ли турецкая кошка по-русски, но она покосилась на меня надменным зеленым глазом и замолкла. Должно быть, прочувствовала во мне родственную душу – одиночку, мечущуюся по зачумленному городу.

Полиция проехала мимо, не заметив меня, я вылезла из укрытия и пошагала дальше. Шла и думала о том, какая же все-таки я благородная идиотка. Этот человек, Гордон, столько раз оскорблял меня, унижал, предавал. Подавал на меня в суд, мечтая, чтобы я больше никогда не могла вернуться в этот город. Распускал отвратительную клевету, пытаясь ославить меня на весь белый свет. И вот я все равно иду к нему, рискуя нарваться на полицию или уличного грабителя. Иду, чтобы обнаружить, что он наверняка совершенно здоров, только пьян и обкурен до чертиков. Чтобы увидеть, как он лапает у себя в квартире очередную свою фанатку и бросает мне в лицо обидные мерзости. Иду лишь потому, что мне почудилось, будто он болен и беспомощен, а я могу его спасти.

Я свернула в слабо освещенный фонарями переулок, сделала несколько шагов и дернулась от неожиданности, расслышав поблизости какое-то шипение. Обернувшись, я прищурилась, вглядываясь в сгущающуюся темноту. У подъезда одного из зданий была какая-то фигура, цеплялась за дверь, почти висела и что-то хрипела.

Мне нельзя было медлить, и поначалу я отвернулась и снова направилась вперед. Но отчаянный хрип, звучавший сзади, был страшен, выворачивал душу наизнанку. Я развернулась и быстро направилась туда.

– Вам нужна помощь?

Направив на фигуру фонарик телефона, я разглядела старика. Тощего, сморщенного, с костистым крючковатым носом и провалившимся ртом. Людям старше 65 запрещено было покидать свои жилища, и, должно быть, он выполз из своей норы, чтобы попросить о помощи. Едва цепляясь пальцами за дверь подъезда, старик силился сказать мне что-то. Я протянула руку, прикоснулась к его плечу. И в ту же минуту он, с неизвестно откуда взявшейся силой, подался вперед, почти повис на мне, едва не опрокинув, ухватился тонкими, узловатыми пальцами за шею и смрадно задышал в лицо запахом нищеты и болезни. От всего его легкого тощего тела разило гибельным жаром. Черные запавшие глаза сухо лихорадочно блестели. Силясь сказать мне что-то, старик зашелся страшным глухим кашлем, сотрясаясь от приступа и по-рыбьи разевая рот, пытаясь глотнуть воздуха.

– Вам надо в больницу. У вас есть кто-нибудь? Близкие? Родственники? – спросила я, с трудом подбирая турецкие слова.

Больной не отвечал, только бился в кашле у меня в руках. Ценой невероятных усилий мне удалось опуститься на бетонную ступеньку, уложить его головой к себе на колени. Он не выпускал меня, цеплялся пальцами за куртку.

Я понимала, что должна бросить его тут и уйти. «Скорая» в лучшем случае запишет мои данные, в худшем – сразу вызовет полицию. Я приезжая, не гражданка страны, нарушившая нормы карантина. Меня отправят в участок, приговорят к штрафу. А главное, я так и не смогу помочь Гордону.

– Твою мать! – выругалась я по-русски, в отчаянии глядя на старика. – Твою мать, откуда ты взялся на мою голову?

Кое-как высвободив руку, я достала мобильный и набрала номер «Скорой».

– Как его фамилия? Адрес? – расспрашивал меня врач в защитном желтом костюме, похожий на персонажа какого-нибудь фантастического голливудского фильма.

Его коллеги, в таких же космических одеяниях, грузили старика в машину.

– Не знаю, я просто шла по улице. Он был на крыльце… – коротко отвечала я, уже оглядываясь по сторонам, чтобы удрать.

– А вас как зовут? Можно ваши документы? – последовал вопрос, который непременно должен был прозвучать.

И я, уже успевшая придумать план спасения, немедленно дала деру. Метнулась в узкую черную щель между двумя домами, не реагируя на выкрики врача мне в спину:

– Стойте, мы обязаны зафиксировать обращение…

Поскользнулась на каких-то нечистотах, пытаясь удержать равновесие, влетела локтем в стену. Охнула от боли, чувствуя, как под курткой горит рука и, кажется, стекает тонкой струйкой кровь. Выскочила в просвет, свернула в сторону. И тут же оказалась прижатой лопатками к стене.

– Давай деньги, сука! – рявкнул кто-то мне в лицо на ломаном английском.