Семейные ценности

По дороге к площади Страстей мы молчали, и, не сговариваясь, выбирали окольные пути, где нас не поджидали рассерженные волшебники. На площади, несмотря на ранний час, толпился народ. Многие, без снисхождения и жалости к себе, облачились в парадную мантию, тяжелую, пропахшую прабабкиным нафталином, но все равно побитую прожорливой молью. Уродливые, высокие шляпы с обвислыми полями и затертыми звездами виднелись тут и там. То и дело слышались сердитые окрики — соседи наступали на длинные полы мантий, волочившиеся по земле. И эти люди жаждали участвовать в суде над моим братом!

Увидев толпу, Чорт стал бледнее привидения, и кадык запрыгал на его горле. Он остановился у площади, словно раздумывая: идти дальше или сбежать.

Его появление заметили. Разговоры оборвались, словно Чорт был магнитом, все развернулись навстречу ему и расступились, освободив дорогу до самого крыльца Ратуши. Чорт сжал мое плечо.

— Спасибо, что проводила меня.

— Что значит 'спасибо'? — поинтересовалась я. — Завещай мне свою долю наследства!

Чорт поглядел на меня, усмехнулся...

Репетицию хотели отменить из-за слушаний по делу Чорта Чорена, но я настояла, чтобы ее провели. Если не удалось избавиться от этой роли, то нужно быть на высоте, а до премьеры два дня. К тому же мы в первый раз играли пьесу в костюмах.

Репетиция не удалась. Актеры поминутно забывали слова, путались, и глаз с меня не сводили. А я как раз выучила роль на зубок и подавала реплики без запинок. Но вот что поразительно, вчера еще господин Лазарь воздевал руки, закатывал глаза, умоляя выучить слова, а сегодня он казался недовольным — наблюдал за мной пристально, будто смерть за бессмертным. Странные люди!

Заманить в расставленную ловушку — на это нужен особый талант. Победа им не обладала. Мне пришлось приложить усилия, чтобы их блестящий план не провалился. Как же трудно быть жертвой!

Наконец, дверь за девочками захлопнулась, и ее замкнуло заклятие. Я осторожно выглянула в окно. На школьном дворе стояли эти трое, подняв головы и бессовестно разглядывая окна. Фу, какое бесстыдство — таращиться в сторону человека, которого ты только что околдовал! Такая беспечность преподает горькие уроки! Я подождала несколько минут и проверила — то же самое надежное, старое, злое колдовство, которым морочили на колокольне. Прекрасно! Неспеша переоделась, дав им несколько минут форы, а потом тихо отворила дверь — занятия с Чортом не прошли даром. Заклятье, если Победа надумает его проверить, выглядит ненарушенным. А значит, она будет твердо уверена, что я надежно заперта. Это придавало ситуации пикантность.

Льва оставили у школы, так, на всякий случай. Он сидел на лавочке, опираясь спиной о ствол вяза, и, наверное, в сто первый раз повторял свои реплики, заучивая. Вот что значит — родится полукровкой! Усыпить его не составило труда, но я подумала, что усилия его и траты папочки должны быть вознаграждены, и послала ему в сон подходящего наставника.

Дома я очутилась, опередив Героя и Победу. Мамочка была наверху у себя, Бесик занимался с нянькой в детской. Слуги на кухне готовили обед. Я села ждать в библиотеке. Она безраздельно принадлежала папочке. Если кому-то из нас требовалась книга, мы непременно спрашивали разрешения ее взять. Кроме того, в одном из шкафов, под замком, хранились книги, имеющие особенную ценность или опасность, или то и другое вместе. До сих пор к ним меня не допускали. У Чорта я видела несколько из этого шкафа, но он торопливо прятал их, едва кто-нибудь входил. И вдруг подарок судьбы: на столе лежало сразу две. С понятным любопытством я взяла первую. Она называлась 'Великая книга пророчеств'. Я раскрыла древний, увесистый фолиант. Перелистала потемневшие страницы из кожи, спущенной с врагов, и нашла закладку, вырезанную из кости и украшенную золотом. Такими обычно пользовался папочка. У него их три или четыре штуки. Закладкой он заложил раздел пророчеств о Князе Тьмы. Десятки предсказаний, записанных каллиграфической вязью. Некоторые короткие и ясные, что-нибудь вроде: 'Он придет'; другие длинные и путанные. Например, что-то о девице, которой нужно совокупиться с козлом, потом его зарезать и дать выпить ей козлиной кровь. Зачатый таким образом ребенок родится в ту же ночь и будет Князем Тьмы.

Я никогда не любила этот предмет в школе. Разгадывание древних и туманных аллегорий всегда меня утомляло и возмущало эстетическое чувство. И как только папочке хочется копаться в этой абракадабре?

В заглавии другой книги стояло: 'Темные повелители всех времен и народов'. Здесь тоже была вставлена закладка на главе о Князе Тьмы. Я рассмотрела рисунок — змей, свитый тугими кольцами — Его символ. И вдруг мне в глаза бросился точно такой же, вырезанный из белой кости. В книгу вместо закладки был вложен ритуальный нож. Я потянула за рукоять, и из костяных ножен показалось лезвие, тонкое, остро отточенное — таким удобно перерезать горло.

Мысли мои поменяли направление, и я отказалась от прежних планов. Как ни забавно проучить этих наглецов, но придется отложить развлечения.

И ушла.