Семейные ценности

Я поднялась к себе, и что происходило дальше в библиотеке — понятия не имею. Именно так и объяснила папочке, когда он, зайдя туда вечером, обнаружил пропажу ритуального ножа-закладки. Почему-то он считал меня виновной в том, что произошло, очень сердился и хотел опять посадить под замок. Но вступилась мамочка. Она заметила, что незачем оставлять на видном месте ценные вещи, а в собственном доме уж тем более.

Вечер не задался. Все рано разошлись по комнатам, папочка заперся с Чортом в библиотеке, и они что-то обсуждали до самой ночи. Чорт был оправдан Советом и помилован папочкой. На Беса рассердилась мамочка и отправила его рано спать. У нее самой разболелась голова, и она ушла в свои комнаты. Оставшись одна, я выглянула в окно. Сегодня серенада Деймоса развлекла бы меня, но, как нарочно, в саду было темно и ни души.

На другое утро они сидели за столом. Мамочка подперла лоб рукой, папочка рассеянно играл вилкой. Чорт мрачно рассматривал какую-то точку на полу. Бесик задумчиво переводил взгляд с одного на другого, пытаясь угадать, откуда ждать беды. Увидев меня, они постарались сделать обычные лица. На сторонний взгляд их попытка выглядела жалко, но в некоторых случаях прилагаемые усилия важнее результата. Я подставила мамочке лоб для поцелуя. Вблизи было заметно, что веки припухли — она плакала.

Я заняла свое место. Завтрак продолжили молча, будто набрали в рот воды. Похоже, объяснять мне никто ничего не собирается. Что ж, узнаю обо всем сама.

— Папочка, а правда ли, что наша семья обязана служить Князю Тьмы? — спросила я, намазывая хлеб маслом. Папочка — старый интриган, и лицо его не выдало. Мамочка то ли вздохнула, то ли всхлипнула. А вот Чорту нужно ежедневно выслушивать не меньше трех ужасных новостей или неприятных разоблачений — он дернулся. Судя по всему, я угадала верное направление.

— Нет, милая, — ответил папочка, после паузы, — это не так.

— Неправда! Первые пять поколений Чоренов служили самому Князю Тьмы! — вмешался Бесик, который как раз сейчас зубрил генеалогическое древо Чоренов, уходящее корнями в пески времен. Мамочка зашипела на своего любимчика и отвесила ему подзатыльник. Бес хотел разреветься от такого незаслуженного и неожиданного наказания, но папочка посмотрел на него так, что слезы замерзли на глазах.

— Это было очень давно, — голос папочки, в отличие от его взгляда, был мягок. — С тех пор мы стали сильны и богаты. Зачем нам служить кому-то?

— Никому, кроме себя, — пробормотал Чорт вполголоса девиз Чоренов.

— Да, так, — подтвердил папочка. — Повелитель не бывает справедлив. Сильные мира редко помнят добро.

— Значит, мы не связаны никакими обязательствами? — уточнила я на всякий случай.

— Мне об этом ничего неизвестно.

Победа пришла одной из первых. Ей не терпелось позлорадствовать.

— Доброе утро, Мариша. Ты сегодня рано, — она отвернулась, скрывая улыбку.

— Да, так вышло.

Победа ждала продолжения, а я молчала.

— Ты плохо спала? — не утерпела она. Ей хотелось подробностей, хотелось насладиться моим унижением.

— Нет. Я всегда хорошо сплю.

Победа закусила губу.

— У вас дома что-то не в порядке?

— Дома все хорошо.

— Неужели? — терпение, определенно, не ее достоинство. Впрочем, папочка говорит, что умение быть терпеливым — отличительный признак Благородных Домов. Его слова иногда высокопарны, но в них есть истина. Благородные Дома учат своих детей терпению — ведь без этого не добиться успеха. Это полукровкам подавай все и сразу.

— А почему тебя вдруг заинтересовало это?

Она смутилась, не найдясразу, что ответить.

— Ну, вчера же было разбирательство по делу Чорта... — промямлила она.

— И оно выяснило, что никакого дела нет, — отрезала я и пожалела: можно было бы и подольше ее помучить, но завтрак в кругу семьи выбил из колеи.

Победа воспользовалась любезно поставленной точкой в разговоре, пожала плечами и отошла.

Лев сегодня блистал. Он вдруг обнаружил, что может перечитать всю пьесу от начала до конца, с любого места и наизусть. Он так загордился, что перебивал каждого актера, и подхватывал фразы с середины. Его чуть не побили. Однако господин Лазарь был доволен и едва не рыдал от счастья. Его можно понять — остальные актеры знали роли весьма и весьма плохо, а кое-кто, подозреваю, не читал пьесу целиком.

— Слова отскакивают у меня от зубов! — хвастался Лев после репетиции. — Я так не отвечал даже Девять Основных Заклинаний!

— Жаль, — заметила я, — жаль, что суть роли тоже отскакивает!

— Ты злая, Марена.

— Какой глупенький! А где ты видел Марену-добрую?

Домой я возвратилась перед самым ужином, и услышала голоса мамочки и папочки из библиотеки. Они говорили громко, а дверь была немного приоткрыта. Прозвучало мое имя, и я позволила себе подойти.

— Я не отдам ее тебе! — кричала мамочка гневно.

Я даже не представляла, что она может повысить голос на папочку.

— Клетемнестра, она и моя дочь, во всяком случае, ты это утверждаешь, — резким тоном ответил он.

— Ах, не нужно! Ты на все готов, ради...

— Ты несправедлива и обвиняешь меня по любому поводу! Но, пойми, это важнее нас, и даже важнее нее.