Семейные обязательства

- Не стану вдаваться в детали… - осторожно начал кавалергард. - Я не убил вашего отца на месте исключительно потому, что очень хотел выяснить, кто еще состоял в заговоре. Но Павел Николаевич молчал на всех допросах. Применять пытки к дворянину из Золотой Книги Родов мы не могли, а на уговоры он не реагировал. Ровно до гражданской казни. Как только она состоялась – вполне мирно объяснил, что хотел таким образом списать с вас долги, а канцлера убивать и не собирался.

- Да, Пьер говорил об этом, - у Элизы защипало в глазах. – Он сказал, что отец гениально нашел прореху в имперских законах.

- О, да, - согласился кавалергард. – Гениально. Но факт покушения состоялся, должна была состояться и смертная казнь – и тут в дело, простите за прямоту, со всей наглостью влез ваш супруг. Я не знаю, каким чудом этот юный нахал добрался до канцлера. Петр получил аудиенцию и сумел убедить Воронцова в полезности своего тестя. Основная суть его доклада: «Если Лунин нашел одну дыру в законодательстве, найдет и еще. А вы как раз переписываете налоговый кодекс, вам точно нужны те, кто будет искать законные способы уклонения от уплаты. Лунин все равно под замком – так пусть искупает вину службой».

Элиза глубоко вздохнула и сделала еще один глоток воды.

Сдержать слезы снова не удалось.

«Пьер, может быть, ты и любил какую-то кавалерист-девицу, но то, что ты сделал… Спасибо», - Она вздохнула еще раз и попросила:

- Не обращайте внимания, пожалуйста. Вдовы часто плачут… Продолжайте!

- Это почти конец истории, - в голосе фон Рауха было отчетливо слышно сочувствие. – Воронцов, хоть и имел бледный вид из-за раны, отправился к императору просить помилования для своего несостоявшегося убийцы. Наш канцлер всегда ставил пользу дела превыше всего. Плевать он хотел на эмоции, если что-то или кого-то можно использовать на благо Империи. Так что сейчас Павел Лунин, заключенный неопределенного сословия, работает одним из независимых экспертов по налоговому законодательству. В числе прочих. Ваш муж умеет удивить… Простите, умел.

Элиза промокнула лицо платком, подняла глаза на фон Рауха и горько спросила:

- Но почему Пьер не сказал мне ни слова? Это было тайной? Или он просто не хотел меня волновать? Не воспринимал всерьез? – голос сорвался, Элиза жалко пискнула на последнем слове. Взяла себя в руки и продолжила ровным голосом: - Я учила слуг составлять букеты и выбирала интерьеры для комнат, я сходила с ума от тоски, а он молчал… Видимо, я не годилась для важных разговоров.

- Это было и остается государственной тайной, сударыня, - успокоил ее фон Раух. Но Элиза почувствовала нотку фальши в его словах.

«Прилепится к жене своей, и будут два одною плотью», - вспомнила она Евангелие. С плотью все получилось неплохо, а вот с разумом… Сложно воспринимать всерьез скучающую дамочку с букетами.

Фон Раух смотрел в окно – видимо, не хотел ее смущать. Элиза вытерла слезы и тоже повернулась к залитому дождем стеклу, за которым мелькали поля и перелески.

Она откинулась на спинку дивана и стала проваливаться в дрему. Никакая тьма из кошмаров ее больше не беспокоила. Это было настолько приятно, что Элиза улыбнулась, несмотря на жгущую обиду на мужа.

Особенно больно было от того, что с этой обидой придется справляться самой. Не на кого накричать, никто не придет с извинениями, и самой ей не перед кем извиняться.

Не надо. Не думай об этом. Просто попробуй заснуть.

Элиза приоткрыла глаза, устраиваясь поудобнее, и увидела, как фон Раух долил себе рома и достал книгу – «Похождения бравого пивовара Гюнтера Штольца в Заозерье».

***

Крайвиц был одним из самых старых замков в Империи. Небольшой, но когда-то очень мощный оплот рыцарства. Октябрьский ветер завывал в узком колодце высоких стен. Сквозь древнюю брусчатку двора пробивались редкие пожухлые травинки. Из-за стены принесло несколько ярких кленовых листьев – в сгущающихся сумерках они показались Элизе темными брызгами крови на камнях.

Они вошли в неприметную дверь одной из башен и оказались в темной галерее. По стенам на кованых штырях с кольцами были закреплены факела. Шаги звучали гулко, эхом разносились под древними сводами замка.

Шорох юбок Элизы казался неуместным, чужим, как будто она тайком пробралась в чей-то дом. Здесь должна раздаваться тяжелая поступь латников, звенеть шпоры и мечи, грохотать пушки из бойниц...

- Сюда, сударыня, - указал рукой фон Раух на узкую винтовую лестницу, ведущую в башню.

Элизе приходилось одновременно держаться рукой за стену и подбирать подол, чтобы не споткнуться на крутых ступенях. Будь на ней кринолин – она бы просто не смогла подняться. Не поместились бы широкие юбки в тесный проход.

Они шагали долго, на самый верх башни. Прошли мимо нескольких узких коридоров, опоясывающих замок. В них стояла охрана.

Элиза очень устала от бесконечного подъема. Хотелось спросить – как сюда забирались рыцари в тяжелых доспехах? Не спросила. Надо им было – значит, забирались. Бегом взбегали.

Вот и последняя дверь.