Семейные обязательства

- Подумать надо, за кого тебе, дочка, пойти замуж. На государственной службе нынче одни нытики, канцлеру в рот смотрят. С родителями Пьера мы сговаривались, пока ты в пеленках была, тогда это было хорошей партией, а потом было уже не отказаться. Правильно ты за него замуж не хотела, не оправдал надежд. Сейчас надо что-то получше подыскать… - он потер лоб, вспоминая знакомых. - Резановы вроде неплохая семья. Уваровы тоже… Жаль, из фон Бергенов, князей Бельских, никого не осталось.

Элиза покрутила на пальце обручальное кольцо.

- Я только что похоронила мужа, - как можно спокойнее сказала она, - мой траур еще не закончен.

- Так траур сговору не помеха, - отмахнулся отец. – Надо же о тебе позаботиться.

Элиза глубоко вздохнула и произнесла – так тихо и спокойно, как могла. Ей даже почти удалось сдержать рычание:

- А чего я хочу, не спросите?

- Замуж тебе надо, чего еще-то? – искренне удивился отец. - За хорошего человека, не вековать же. Приданое у тебя богатое, чай, не успел Пьер все спустить за пару месяцев. Плюс наследство его… Ты составишь прекрасную партию, только выбирай.

- Вы себя вообще слышите? – негромко спросила Элиза.

- Что? – вскинул глаза отец. Так же с недоумением он смотрел на детские картинки Элизы, когда лет в десять она пыталась научиться рисовать доспехи. По его мнению, девочке пристали цветы, в крайнем случае – птицы или фрукты.

- Вы. Себя. Слышите? – раздельно произнесла Элиза. И ответила сама, - видимо, нет. Так я объясню.

- Ты как с отцом разговариваешь?!

- Словами, - отрезала Элиза. – Вы, батюшка, обо мне уже позаботились. Сделали изгоем и прокаженной. Думаете, Пьер хотел на мне жениться? Ему всего лишь хватило чести исполнить обещанное. А потом всему Гетенхельму хватило верноподданнических чувств, чтобы чуть ли не плевать мне под ноги. Хорошо, я понимаю, вы совершенно не думали о том, как я буду жить с клеймом заговорщицы в глазах всей Империи. Вы не знали, что Пьер вызовет на дуэль любого, кто скажет об этом вслух. Вы понятия не имели, что из-за вашего покушения на канцлера я стану одинокой, всеми презираемой вдовой! Что такое судьба какой-то девчонки, когда на кону ваша честь?

- Что ты…

- Подождите, отец. Я не закончила. - Элиза только сейчас заметила, что почти кричит, и чуть сбавила голос. - Я все понимаю. Честь важнее дочери, а данное слово важнее счастья. Но больше «заботиться» вы обо мне не будете. Вы мой отец, и я люблю вас, но со своей жизнью я разберусь без вашего участия. Вы уже испортили всё, что могли.

- Ты… - Павел Лунин зло вздохнул, покачивая головой. Он явно хотел сказать что-то более резкое, но сдержался. – Неблагодарная ты девица. Это все канцлер, - удрученно пробормотал он, - все он, мерзавец. Задурил бабам голову, что им теперь всё можно – и вот, результат. Родная дочь так с отцом разговаривает…

Он тяжело и горестно вздохнул.

Элиза почувствовала укол совести. Отцу и так плохо здесь. Может быть, смириться? Покаяться, сделать вид, что слушаюсь?

Но слова было уже не остановить.

- Канцлер? – крикнула она. - Которого после вас до сих пор еле ходит? Он, значит, виноват? Даже когда вам помилование у Императора добывал?! Да я лучше к нему работать пойду, хоть бумажки писать, хоть кофе носить, да хоть курьером, все равно! Так лучше, чем жить с вашей «забоооотой» и слушаться вашей дури! Вот только не возьмет он меня на службу, да и никто не возьмет – я же Лунина, вдруг начну с ножиком на начальство кидаться?!

Отец зло и удивленно смотрел на нее.

Элиза задержала дыхание на несколько секунд.

- Бельские, кстати, живы-здоровы, - сказала она уже спокойным голосом. - Виктор фон Берген, князь Бельский, сейчас в Гнездовске, служит в страже простым следователем. Захочу – замуж за него пойду. Буду огород полоть, и супы варить. Или вдовой останусь. Одна кошка у меня уже есть, заведу еще десяток.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

Павел Лунин горько усмехнулся:

- Порченая кровь. Связалась Лизавета не пойми с кем, вот и получилось... то, что получилось. Я думал, что сумел тебя воспитать, но, видно, кровь сильнее.

- Что? – непонимающе охнула Элиза.

- Я не твой отец, - устало сказал он. – Ты дочь моей сестры от случайного любовника. Мы с Еленой это скрыли, для твоего же блага, но ты теперь взрооослая, - он с сарказмом добавил: - са-мо-сто-я-тельная. Так что ничего ты мне не должна, племянница. Можешь забыть про глупого старика.

Элиза несколько раз открыла и закрыла рот. Потрясла головой, пытаясь скинуть наваждение. Сделала несколько шагов по комнате, развернулась на каблуках и решительно подошла к нему вплотную. Посмотрела прямо в глаза. Выдержать взгляд отца (дяди?) было на удивление легко.

- Неважно, чья во мне кровь, - четко, как будто давая клятву, сказала она. – Меня воспитали вы с мамой. Я – Елизавета Павловна Лунина, и останусь ей до конца дней. Вы – мой отец, и я вас люблю. Можете злиться на меня, можете отказываться. Я – не откажусь.

Павел Лунин долго смотрел на нее. Потом кивнул, отвел глаза и обнял.

- Не наделай глупостей, дочка, - негромко сказал он, гладя Элизу по голове.