Семь верст до небес

— Ух, здорово! — поразился парень, оглядывая образовавшийся шипучий водопад и следя за тем, как стремительно снижается уровень воды. — А чё? Распоряжение, наконец, вышло?

— Пока нет! — крикнул он, преодолевая шум. — Это мы с тобой опережая время! Понял?!

— Ага! — радостно засмеялся парень. — Крепко мы ее с тобой разворотили! И за неделю не восстановишь!..

Они отошли в сторону. Закурили.

— Тебя как зовут?

— Витя… Витек.

Он постоял. Подумал, раскуривая основательно «беломорину».

— Ну вот что… Вот что, Витек, — и остро взглянул ему в глаза. — Ты меня не знаешь, я тебя не знаю… Понял? Ты здесь не был — понял? Плотину не трогал — понял? Ехал другой дорогой — понял?

Парень смотрел на него остановившимися зрачками.

— Не понял…

— А чего ж тут понимать? — засмеялся он. — Мы с тобой как-никак…

И захохотал.

— Рви, Витек, когти… Как говорят в тех местах, где бы я тебе быть не посоветовал. Теперь понял?

— Понял…

— Все… Держи корягу…

Парень не подал руки. Рванулся с места не оглядываясь. Алексей помедлил мгновение. И бросился его догонять.

— Если что! Я! Я! Я во всем виноват! — кричал он ему в пригнувшиеся к рулю плачущие глаза. — Я — во всем! Я — во всем! Я! Ты понял?!.

Он бежал рядом, спотыкаясь, и кричал, и держался за руль, пока наконец парень не кивнул в ответ мокрым лицом. Алексей хлопнул его по спине и, выворачиваясь из-под колеса, ударился ногой об известняк. Рухнул со всего маху в пыльную дорогу.

И затих. Не шевелясь. Прикрыв голову грязными руками.

Из документов, составленных или найденных впоследствии.

«…28.IХ. Принято: 3 (три) ствола (с хлыстами) от 5-ти до 11-ти метров общим объемом древесины 4,2 м³, в хорошем состоянии. Поступило: с Яшкинского отделения. Направлено: замена 1 опоры электропередачи в Покровском-Астахове; ремонт перекрытий мол. фермы № 2 центрального отделения. Зав. столяр. мастерскими. Подпись неразборчива».

(Из накладной.)

«Дорогой Паша! Спешу тебя обрадовать известием: наш общий знакомый пусть тебя больше не волнует. Мы его пристроили в хорошее место. И он стал там, как могила, молчалив… Твой тезка. 1.Х.1949 г.».

(Из письма.)

«Тов. Кремневу. Уточните по Прохожеву. По 30-м и 40-м до сих пор нет определенности! Хицко».

«Геннадий Васильевич! Вы, надеюсь, все, что касается Яшкина и Тришкиного Куста, оформили правильно? Помните: меня в любом случае с вами не было. Будьте умником. И не забывайте, что вы видели у меня… П. С.».

(Из письма.)

«Увы, с памятником, Валерий Иванович, пока неясно. Утверждают, что снесен по плану с тем, чтобы поставить новый на центральной усадьбе… Лямин».

(Из записки.)

IX

Море волнуется раз.

Море волнуется два.

Море волнуется три.

Морская фигура? На месте… Замри…

Неизвестный автор, XX век

Снявши голову, по волосам не плачут…

Неизвестный автор, IX–XIX вв.

Я ходил по комнате, не зная куда деть замерзшие руки. Меня донимала дрожь. Я чувствовал: оставаться здесь, с ним, с каждой минутой становится все глупее и глупее… Я физически ощущал нелепость собственного положения. Я представлял, видел, вот сейчас-сейчас войдут шумно, ширкая хромом узких сапог, в сером, в низко надвинутых жестких фуражках. Не поймут, не захотят понять. Холодно отодвинут и сторону, зачеркивая меня и все, чем жил, что сумел, годами стараясь чего-то там добиться… И я падаю, падаю внутрь себя, опрокидывая окружающее пространство, обжитое мною…

Эх, ты, сволочь… Ему — что? Он сделал свое дело. Теперь уже поздно. Теперь он уже вне… всего… Вне закона. Вне всякого понимания. А я? А я остаюсь все еще рядом, и никто, конечно, и разговаривать не станет… Дурак! Мразь! Мразь и дерьмо, не способное никогда поступать по-своему…

Но и уйти я не мог. Сбросить с себя путы, те самые, вериги, привязывавшие меня постоянно к нему, я почему-то пока не мог.