Семь верст до небес

«Тов. Ляпину. Александр Федорович! Кажется, есть ниточка и к нему. Поинтересуйтесь (только аккуратно), как снесли памятник в Яшкине и кто охотился на лосей в Тришкином Кусте? В. И.».

(Из записки.)

«С. И. Труфанов в своем выступлении, в частности, сказал: «Суеверия и слухи издавна служили надежным оплотом любой религии… На моем примере видно воочию, каких результатов может добиться личность, освобожденная от пут темной и невежественной веры. Я, бывший служитель культа, шел к свету нелегким путем, и тем искреннее моя благодарность всем, кто помог мне выйти на большую дорогу…»

(Из корреспонденции «Убеждениям — крепнуть!», опубликованной в районной газете «Вперед»)

V

Математическая истина, возможно, и сродни равнобедренному треугольнику. Но правда… Она, по-моему, всегда криворота.

Алексей Тарлыков, XX век

Наиболее простой способ стать глупцом — стать им с помощью системы…

Иоганн Вольфганг Гёте, XVIII век

Я возвращаюсь… Поздно ночью. Я сделал паузу, потому что время четыре часа, и есть возможность выбрать: то ли ты пришел домой поздней ночью, то ли ранним утром.

Я выбираю ночь. Хозяйка же моя, коварно улыбаясь, приветствует меня… с добрым утром. Губы опухли и саднят, и это заметно, а коли так, то и ширина улыбки у моей хозяйки обеспечена до вечера… Признаюсь, я, едва поселившись, при виде ее хитрой рожи уж было задумался, что она имеет на меня какие-то виды. И начал ее всерьез опасаться. Но оказалось, что все проще, ей достаточно быть чуточку в курсе моей частной жизни: след помады, например, выбеленная спина, найденный под моей кроватью предмет женского туалета.

И всего-то? И полное умиротворение? Да я тебя, милая, этими предметами завалю!

Я тихо-тихо смеюсь… Я представляю себе вдруг Тарлыкова, лихорадочно отстукивающего по ночам этот нелепый труд на своей нелепой старомодной машинке… Эх, да испытал ли он состояние, когда все выдающиеся и даже великие труды, можно променять за одну только ночь с хорошенькой машинисткой?!

Я зеваю… Но все ж таки обязательство есть обязательство. Я открываю и читаю, не помню, с какой страницы: «…ное, что все они или почти все — родственники…» Ну да, и черт с ними! Впрочем, ладно. Кто бишь они эти все, ставшие родственниками? До кровосмешения, что ли, Алеша дошел там?..

«С какого края ни зайди, хоть по официальной, хоть по религиозной линии, а так или иначе, а к Лукьяну или Сычихе и выберешься…

Сидели мы с Аграфеной и специально высчитывали, кто и каким боком деду родней приходится. С Анисочкой ясно: дочь. Антон и Ананий — тоже просто… А вот, положим, Сеня Орегинальный? Оказывается, Сеня, муж своей жены, почтальонки Любки, «котора вторая дочь у Александры, а Александра была седьмая дочь у Антонины. А уж Антонина, она самая старшая у Лукьяна Яковлевича… Девяносто бы пять годков летось ей исполнилось…»

Стало быть, тракторист Сеня Орегинальный нашему деду как бы сводный правнук?! А продавщица Серафима Дарикова, через своего мужа, Витю Дарикова, — уже и просто внучка. Получается ему какой-то родней, посредством опять же Сени, и районный судмедэксперт Эдуард Заранкин, и его родной брат по матери — мой старый знакомый, Байков Костя. А профжених? Профжених, молниеносно сосчитывает Аграфена, приемный внук Антона, значит, опять же правнуком, хоть и незаконным деду приходится…

Но более всего меня потрясают вот какие родственные обстоятельства. По выкладкам Аграфены Дементьевны выходит, что тезки и почти ровесники Павел Прохожев и Павел Бореев тоже из одного, из этого же рода. Причем Пашка Палач, сын Анания, затесался в дядья к Павлу Сергеевичу, внуку Антонины… Вот так так! Хорош же дядя попался Павлу Сергеевичу… Да и Палачу, впрочем, мало повезло с племянничком. Не этой ли, тщательно укрытой от глаз родственностью, объясняются его, Павла Сергеевича, странные намеки на Палача?