Семь сувениров

Василиса оглядывалась и громко хохотала. Николай крепко сжимал ее руки, старался не смотреть на приближающийся хоровод смерти. А тот все плотнее и плотнее сжимал свое кольцо. Вот, когда костяшки одной из рук уже потянулась к голове Василисы, Николай почувствовал, как пол стал уходить из-под ног. И он, и Василиса посмотрели вниз. Пол стал превращаться в топь, в болото. Он был мягким и все глубже затягивал в свои недра. Василиса и Николай держались за руки. Скелеты были все ближе и ближе. И вот, когда обоих уже затянуло по пояс, держа друг друга за руку, каждый из них схватился другой рукой за костяшки пальцев скелетов, которые запутались один в другом, переплелись, превратившись в огромную костяную сеть. Вода топи тем временем издала какой-то удушающий хриплый вопль, и Василиса с Николаем обрушились вниз, затягивая с собой и сеть мертвецов. Когда они уже летели в неведомую пропасть, то снизу разглядели там, высоко, на поверхности Вениамина, Александру, Константина, Андрея, маму и отца Николая. Они стояли и смотрели сверху, как глубина поглощала Николая, Василису и тех мертвецов, в которых они все были перевоплощены и личины которых только что были с них сброшены.

Коля и Василиса все летели и летели вниз, все глубже и глубже. Сеть костяшек постепенно становилась все тоньше и тоньше. Наконец она измельчилась до состояния облака, и ее унесло порывом неизвестно откуда взявшегося ветра. Вокруг все прояснялось. Становилось золотисто-розовым. Коля взял Василису за обе руки. Они медленно опускались вниз. Василиса все смеялась и весело подмигивала.

Вот они приземлились прямо посреди огромного желтого поля. На поле колосилась пшеница, буквально плескалась, превращалась в безбрежный океан. Василиса оглядывалась по сторонам и кричала от восторга. Она скакала из стороны в сторону, цепляя колоски кончиками пальцев. В конце концов, она дала Коле правую руку, которую он крепко сжал в своей левой руке, и они отправились прямо навстречу огромному диску солнца, которое, словно железный механизм, с грохотом поднималось над темно-синей линией горизонта. На диске виднелись животные, цветы, силуэты людей, птицы, деревья, очертания зданий, машин, самолетов. Каждое видение вспыхивало красным цветом и тут же гасло.

– Как это прекрасно, Коля! – говорила Василиса. – Как же это все прекрасно!

– Да, – соглашался Коля. – Это прекрасно! Это действительно прекрасно!

Они уходили все дальше и дальше. И только бесконечное поле было вокруг них, и только небо – над ними, и только солнце – впереди.

33

Прошло три месяца. Николай вернулся из Сан-Франциско, где провел в прибрежном доме мужа матери чуть больше трех недель. Ему нужно было прийти в себя после больницы и последствий перенесенной травмы, которая оказалась серьезной. Он вроде бы полностью оправился, хотя голова то и дело давала о себе знать. Каждый день, ближе к вечеру, начинались неприятные покалывания в затылочной части головы. Когда он поднимал руку и начинал растирать кожу чуть выше верхнего позвонка, перед глазами непроизвольно вставали сцены того, последнего вечера, проведенного в квартире Вениамина Волкова. Там он пытался найти письмо от Андрея Огнева, самое последнее письмо, послужившее причиной сердечного приступа знаменитого писателя, но, так ничего и не отыскав, потерял сознание. Нашли его ночью на том самом месте, где двадцать лет назад обнаружили мертвым Вениамина Волкова. Даниил поднял тревогу. Исаев, не дозвонившись до Николая, отправился к Василисе. Вместе они вызвали «скорую» и полицию. Если бы Николай пролежал в квартире до утра, возможно его бы уже и не было в живых.

В сентябре состоялся показ фильма о Волкове. Никаких упоминаний о деле Андрея Огнева в нем не было. Рассказывали о семье писателя, о его творчестве, о деле маньяка Радкевича, даже маньяк Радкевич давал интервью в этом фильме (Даниил, которому после выхода фильма предложили остаться в команде Краснова ассистентом, ездил в колонию по заданию телевидения вместе с Артемом Абрамовым). В фильме много раз появлялся Константин Волков. Он вспоминал брата, маму, отца, вспоминал послевоенные годы. Рассказывал о том, как арестовали и расстреляли отца в начале 1950-х. О Вениамине он говорил комплементарно, обдумано подбирая каждое слово. Василиса вспоминала о детстве, о том, как ездила с отцом на прогулки в Павловск и Пушкин, как он приобщал ее к чтению литературы. Все, что как-то могло нарушить тот порядок, который уже сложился вокруг фигуры Волкова, было опущено. Безупречная конструкция под названием «Вениамин Волков» была сохранена и защищена от вандалистских поползновений Краснова.