Семь сувениров

Николай взял чашку со стола и уставился на темно коричневую поверхность колышущегося чая, над которым поднималась едва заметная струйка пара. Перед глазами возник образ того безликого человека с крепкими мускулами, который, ударив Николая по голове, медленно уходил в сторону двери. Удалось ли ему забрать то письмо? Что было в том письме? Удалось ли ему уничтожить следы этого невидимого и бесконечного преступления, совершенного неведомо кем? Все это теперь навсегда осталось зыбкой, противоречивой неизвестностью. А, самое главное, преступлению этому еще было суждено продолжаться и продолжаться, даже если сам преступник и его жертва давно покинули этот мир.

– Я все хотел спросить… А кем был тот человек с фотографии? Тот, что пил квас?

– А… – улыбнулась Василиса. – Его фамилия Михайлов. Я это помню точно. Он был музыкантом. Кажется альтистом. Работал в Мариинском, то есть… тогда Кировском. Лично знал того артиста балета, который покончил собой. Собственно он и рассказал отцу эту историю, посвятил в детали. С него, можно сказать, все началось. Настоящая литературная судьба отца.

– И где он сейчас?

– Он давно эмигрировал. Еще в конце 1980-х. Куда-то в Германию или Америку. Не помню.

Краснов сосредоточенно посмотрел на Василису.

– А ту запертую комнату открыли? – поинтересовался он.

– Нет. Что-то мешает изнутри… Откроют. Когда-нибудь откроют.

– Да… Странное что-то творится с этой комнатой, – усмехнулся Николай, делая глоток.

Василиса улыбнулась в ответ.

– А что же там было раньше? – спросил Николай. – Может скажете? Ведь теперь все позади…

– Позади? Вы так думаете? – хитро прищурилась Василиса.

– Конечно… В каком-то смысле – да.

– Там была комната моей бабушки. Она жила в ней с того самого дня, как расстреляли деда. Сами понимаете, меня еще не было на свете… Потом, когда я родилась, она практически уже и не выходила оттуда, погрузилась в свои воспоминания, дверь почти никогда не открывала и не позволяла заходить туда. При этом, если вы помните, дедушка обходился с ней весьма бесцеремонно, и вообще был неоднозначной личностью… А она, оказывается, его любила. Да так сильно, что после его расстрела ее жизнь практически остановилась. Когда бабушка умерла, отец не раз запирал меня в этой комнате из-за какой-нибудь провинности. Я сидела там часами и боялась пошевелиться. Мне все мерещились какие-то тени… Какие-то мертвецы… скелеты… чудовища… Чего только не приходит в голову в детстве.

Василиса прервалась ненадолго, затем продолжила:

– А деньги, которые выдало государство за квартиру, частично пошли на обучение Игоря. Он уехал в Германию вместе с Артемом…

– И что же Игорь? Доволен?

Василиса улыбнулась.

– Не знаю… То жалуется, то говорит, как все круто… Замечает, что в Европе люди тоже переезжают из страны в страну в поисках лучшей доли… Тоже протестуют. Тоже вечно чем-то недовольны. И ценности все те же, что и у нас – материальные… Банки, кредиты, торговые центры, скидки, распродажи… Все, как здесь… Он изучает математическую лингвистику, искусственный интеллект. Но и философию не оставляет… Ездил в Париж слушать лекции того философа… Он преподает в Сорбонне. Игорь говорит, что не совсем с ним согласен. По поводу того, что Бог еще не родился… По его мнению Бог либо рождается множество раз, обновляется, либо существует изначально и бесконечно. Если, мол, человек считает, что Бог умер, то он как бы отрицает самого себя, ибо Бог создал мир, в котором живет человек, значит и самого человека в этом мире. А человек, созданный Богом, создает Бога своими же мыслями. Это взаимодополняемый процесс. Остановить его невозможно. Этот вечный процесс (Всего и Всех) и есть Создатель, вечный, бессмертный Бог. А если человек отрицает бесконечную жизнь Бога (неотъемлемой живой части созданного им же творения), то и мир, в котором живет человек либо ущербный, утративший жизненную силу (пустышка, симулякр), либо Творец, который его создал, умер вместе с тем миром, в котором живет человек, творящий Бога своими же мыслями. Значит тогда и человек не существует. Но… Это лишь восприятие тех людей, которые так считают. Которые не создают, а убивают Бога своими же мыслями (одновременно, кстати, подтверждая этим мыслительным актом его неизбежное существование). Другие же люди – это другие, как он говорит, вселенные. Они думают иначе. Их мир – существует. И Бог жив – в них самих и в мире, который он создал… Их скорее интересует – зачем Бог создал мир и кто стоит за Богом?

– Да. Красивая теория… Эти его люди-вселенные напоминают планеты маленького принца у Сент-Экзюпери. Я же вам говорил. Пусть сам все поймет.

– Я тоже так решила. Это его жизнь. Чтобы я ни сделала – запретила бы, не запретила бы… Я в любом случае ответственна за последствия. Это неизбежно. Но в данном случае – я лишь согласилась с его собственным желанием.

– Да. Это его жизнь.

– А что с Верой? – с тревогой в глазах спросила Василиса.

– Мы перевели ее в другую школу.

– А та девочка поправилась?