Семь столпов мудрости

Нури сбежал вниз, к холмику. Турецкая пушка повреждена не была. Он развернул ее и разрядил, не целясь, в билетную кассу. Толпа бени-сахр завопила от радости, увидев летящие щепки и камни, снова вскочила на верблюдов и вломилась на станцию, как раз когда враг уступил. Около двухсот турок, включая семь офицеров, выжили и остались нашими пленными.

Бедуины обогатились: кроме оружия, там были двадцать пять мулов, и на запасных путях — семь вагонов, набитых деликатесами для офицерского стола в Медине. О таких вещах кочевники знали только понаслышке, или даже понаслышке не знали: это был для них верх роскоши. Даже злополучным солдатам регулярной армии досталась их доля, и они снова смогли насладиться оливками, паштетом с сезамом, сушеными абрикосами и другими сладостями и соленьями своей родной полузабытой Сирии.

У Нури Саида был утонченный вкус, и он спас от дикарей консервы и ликеры. Один вагон был загружен табаком. Поскольку ховейтат не курили, табак был разделен между бени-сахр и регулярными солдатами. А гарнизон Медины остался без табака: их печальная мольба впоследствии так тронула Фейсала, заядлого курильщика, что он навьючил несколько верблюдов дешевыми сигаретами и с церемониями отправил их в Тебук.

После разграбления станции инженеры заложили заряды под двумя паровозами, у водонапорной башни, рядом с насосом и между запасными путями. Они сожгли захваченные вагоны и повредили мост; но небрежно, поскольку, как всегда после победы, каждый был слишком нагружен и слишком разгорячен, чтобы заниматься общественно полезным трудом. Они разбили лагерь позади станции, и около полуночи поднялась тревога — с юга послышался шум, и показались огни поезда, а затем остановились; там явно знали о схватке вчерашним вечером. Ауда послал разведчиков, чтобы выяснить дело.

Прежде чем они вернулись, в лагерь Насира пришел одинокий сержант под видом добровольца в армию шерифа. Он был послан турками, чтобы обследовать станцию. Он поведал, что в поезде всего шестьдесят человек подкрепления и одно горное орудие, и если он вернется с успокоительными новостями, их можно будет захватить врасплох, без единого выстрела. Насир позвал Ауду, тот созвал ховейтат, и они осторожно вышли, чтобы расставить ловушку: но не успели они дойти, как наши разведчики решили сделать все без посторонней помощи и открыли огонь по купе. Паровоз в страхе пошел обратно, и поезд покатил назад, в Маан, невредимым. Это было единственным, что омрачило взятие Джауфа.

После этой вылазки опять испортилась погода. Три последующих дня шел снег. Войска Насира с трудом вновь обрели палатки в Джефере. Это плато лежало под Мааном между двумя и пятью тысячами футов над уровнем моря, открытое всем ветрам с севера и с запада. Ветры дули из Центральной Азии или с Кавказа, с огромной силой, над великой пустыней, к этим низким холмам Эдома, против которых обращалась их первая ярость. Дальше они разражались гневом уже за гребнем, что делало зиму довольно суровой внизу, в Иудее и Синае.

За Беершебой и Иерусалимом британцам было холодно, но наши арабы бежали туда греться. К несчастью, британские интенданты слишком поздно осознали, что мы сражаемся в своего рода Альпах. Четверть наших войск не была снабжена палатками, саржевой одеждой, ботинками, одеялами, чтобы хватило на каждого человека в горном гарнизоне. Наши солдаты, если не дезертировали и не умирали, влачили мучительное существование, и надежды в них вымерзали.

Согласно нашему плану, в случае хороших новостей из Джурфа следовало послать арабов в Петру под началом шерифа Абд эль Майина, сразу же, через их горы в лес к Шобеку. Этот поход среди инея и тумана был странным, с этими крестьянами в овечьих шкурах, с замерзшими ногами, то вверх, то вниз, по крутым долинам и опасным склонам гор, с сугробов которых, как куски серого железа, свисали тяжелые от снега ветви можжевельника. Лед и мороз сломили животных и многих из людей; но эти стойкие горцы, привыкшие к холодным зимам, настойчиво продвигались вперед.

Турки прослышали о них, когда они медленно подступали ближе, и ушли из пещер и укрытий среди деревьев к ветке, ведущей к вокзалу, в панике бросая на дороге багаж и снаряжение.

Вокзал лесной железной дороги, с его временными навесами, был в досягаемости пушечного огня арабов с низких хребтов, был почти западней. Отряды кочевников разбили врага по частям, когда он убегал из-под своих горящих и падающих стен. Один дисциплинированный отряд регулярных войск, под командованием офицера-албанца, сражался на главной линии; но других убили или взяли в плен арабы; также они захватили припасы в Шобеке и старый форт крестоносцев Монреаль, расположенный высоко на меловой скале под извилистой долиной. Абд эль Мэйин расположил там свой штаб и послал донесение к Насиру. Мастура тоже оповестили. Он вывел свою кавалерию и пехоту моталга, прервав их спокойную жизнь в палатках, в солнечных глубинах Аравии, и с ними взобрался на горный перевал, к востоку от Тафиле.