Семь камней

– Она точно существует, я уверен в этом.

– Я уверена, что вы знаете это, – вежливо сказала она. – Но если эта переписка именно той природы, какую вы имеете в виду, как я полагаю – а я слышала определенные догадки, – не сжег ли герцог эти письма после смерти жены?

Мистер Твелвтрис поднял и опустил одно плечо, по-прежнему не отрывая глаз от Минни.

– Он мог это сделать, – согласился он. – И вашей непосредственной задачей будет, конечно, выяснение, так это или нет. Но у меня есть основания полагать, что переписка все же существует – а если это так, то я хочу ее получить, мисс Ренни. И я заплачу за это. Красиво.

Когда за ее посетителем закрылась дверь, Минни застыла на миг, но потом услышала, как в холле скрипнула дверь будуара.

– Ну и тип, – заметил Рейф О’Хиггинс, кивнув на входную дверь. Элиза, которая пришла, чтобы унести поднос, наклонила голову, соглашаясь с ним.

– Мстительный, – сказала она. – Очень мстительный человек. Но кто осудит его за это?

О, и правда? – подумала Минни и подавила желание рассмеяться. Скорее от нервов, чем от юмора.

– Угу, пожалуй что, – согласился Рейф. Он подошел к окну и, приподняв край синей бархатной шторы, внимательно посмотрел на улицу, по которой, вероятно, уходил Эдуард Твелвтрис. – Я бы сказал, что ваш клиент точно склонен к мстительности. Но как вы думаете, что он потом сделает с теми письмами, если они существуют?

Наступило недолгое молчание. Все трое размышляли над своими версиями.

– Напечатает их в газете и будет продавать по полпенни? – предположила Элиза. – Думаю, так он заработает деньги.

– Из герцога он вытряхнет гораздо больше, – возразил Рейф. – Шантажом, э? Если письма смачные, думаю, что его светлость заплатит сколько угодно, чтобы их никто не прочел.

– Думаю, что ты прав, – рассеянно согласилась Минни, хотя эхо ее разговора с полковником Кворри исключало дальнейшие предположения.

«…ему требуется доказательство этой связи по… э-э… юридическим причинам. Он категорически не хочет, чтобы кто-то читал письма его жены; несмотря на то что, с одной стороны, они будут вне досягаемости прессы, а с другой, если эта связь не будет доказана, последствия для него самого могут быть катастрофическими».

Что, если нумерология оказалась тут менее проницательной, чем обычно, и Гарри Кворри вовсе не честная и прозрачная четверка? Вдруг он просто для вида беспокоится за лорда Мелтона? Только что Твелвтрис открыто нанял ее на роль подручной. Что, если Кворри имел в виду то же самое, но только вел двойную игру?

Если так… может, они оба играют в одну и ту же игру? А если это так, может, они сговорились или действуют как конкуренты, зная друг о друге или не зная?

Она мысленно вызвала образ Кворри, оживила в памяти их беседы и проанализировала их, вспомнила, как отражались эмоции на его широком и грубоватом, но красивом лице.

Нет. Один из главных принципов их семейного кредо – «Не доверять никому», но ведь судить надо здраво. А она была уверена настолько, насколько это возможно, что мотив у Гарри Кворри был именно таким, как он и сказал: защитить друга. И к тому же… Гарри Кворри не только был убежден, что письма существуют, но даже догадывался, где они лежат. Верно, он не просил ее украсть письма, открыто не просил, но точно все сделал для этого.

Она не обещала Эдуарду Твелвтрису ничего серьезного, только выяснить, действительно ли существуют те письма. Если это так, сказала она, тогда они обсудят дальнейшие условия.

Что ж, ладно. Следующий шаг, по крайней мере, ясен.

– Рейф, – сказала она, прервав спор между Рейфом и Элизой, на кого больше походит мистер Твелвтрис, на хорька или на обелиска (Минни догадалась, что они хотели сказать «василиска», но не стала вмешиваться), – у меня есть для вас с Миком работа.

13 Письма

Мистер Воксхолл-Гарденз (он же мистер Осмер Торнэпл, влиятельный маклер на бирже, как выяснила Минни, просто велев Мику О’Хиггинсу проследовать за ним до его дома) оказался не только превосходным клиентом с ненасытным аппетитом к литовским рукописным книгам с иллюстрациями и к японской эротике, но также весьма ценным посредником. Через него она приобрела (помимо тонкой пачки запечатанных сургучом документов, предназначенных для глаз отца) две инкунабулы[63] XV века – одна была в превосходной сохранности, другой требовалась небольшая реставрация – и потрепанную, но когда-то красивую книжицу Марии Анны Агуэды де Сан-Игнасио, аббатисы из Новой Испании, с рукописными аннотациями, принадлежавшими, как утверждается, самой монахине.

Минни недостаточно знала испанский, чтобы понять их содержание, но книжечка была одной из тех, которые просто приятно держать в руках.