Семь дней до Мегиддо

У стен стояли медицинские кровати, жутковато-технологичные, из металла и пластика. Три были заняты. Рядом с ними высились стойки для капельниц, и лежащим на кроватях что-то вливали.

Но Дарина и Наська стояли рядом. Обе уставились на меня с растерянностью и даже испугом.

– Дарина… – Я прислонился к косяку.

Нет, ноги все-таки тряслись.

– Ты еще не колола себе мутаген?

Дарина покачала головой.

Я выдохнул. Спросил:

– А мелкой?

Опять недоуменный взгляд – нет, не колола.

– Фух! – сказал я. – Слушай… не надо.

– Почему?

– Инсеки… я с ними заговорил. С одним из! Он велел не делать ничего нестандартного. Понимаешь? Ничего! А становиться хранителем… из жницы… это же нестандартно?

– Более чем, – сказала Дарина. Посмотрела на кровати.

– А это… кто…

Я подошел ближе. И замер.

В трех койках лежали дети. Лет семи-восьми, наверное, – а может, и старше. Они все были очень худые и выглядели… фигово выглядели. Двое были лысыми. Лишь у одной девочки, единственной, у кого можно было понять пол, оказались роскошные белокурые волосы. Если бы не землистый цвет лица и ввалившиеся щеки – была бы красавицей.

– Это… чего? – спросил я.

– Новые куколки, – сказала Дарина. – Я же вчера сказала, есть и хорошие новости. Их должны были доставить вечером в понедельник, но мать этой девочки никак не могла решиться и подписать отказ.

Она помолчала.

– Обычно привозят ночью. Так спокойнее. И мутаген первой фазы лучше вводить на рассвете.

– Они спят, – сказала Наська. Она была непривычно серьезной. – Им сейчас хорошо. Совсем не больно. Даже не надо усыплять, они уснули потому, что не больно. Вот она умерла бы завтра… – Она взяла белокурую девочку за тощую ручонку. – А те попозже.

– Теперь не умрут, – подтвердила Дарина.

Я кивнул.

Вроде как сейчас происходило что-то неправильное. Человеческие дети начинали превращаться в Измененных.

Но… у этих детей не было иного спасения.

– Это хорошо, – сказал я. – А вам не надо… ускоряться. Это ведь здорово. Вы точно не капали себе мутаген?

– Максим, у нас и мутагенов нужных нет, – сказала Дарина. Глаза ее медленно разгорались сиренью. – Мы их еще не заказывали.

Мысленно я стукнул себя по лбу.

Ну да! Они же мутагены заказывают и забирают у Продавцов.

– Балбес, – сказал я. – Чего я подрывался-то так?

Дарина подошла ко мне. Посмотрела в лицо. Неловко улыбнулась.

– Я на вас не смотрю, – фыркнула Наська и присела на кровать рядом с девочкой. Она по-прежнему щеголяла в моей старой пижаме, ну вот совершенно фиолетовы им наряды…

Дарина сделала движение, будто собиралась меня обнять.

И остановилась.

Сказала:

– Максим, что именно сказал Инсек?

– Он сказал: «Никаких нестандартных действий! Никаких!» Сказал, что это распоряжение жнице, которая хочет стать хранительницей. Здорово, да?

Я протянул руку к ее лицу.

Дарина отступила на шаг.

– Ты что? – не понял я.

– Это был приказ? – спросила Дарина.

Я наморщил лоб.

– Распоряжение.

– То есть приказ, – прошептала Дарина.

– Ну… наверное.

– Уходи, Максим.

– Что?

Мне показалось, что я ослышался.

– Гнездо признательно призванному за помощь, – сказала Дарина сухо и официально. – Гнездо возвращает тебя тебе и забирает Призыв.

– Дарин? – непонимающе воскликнула Наська. И вдруг хлопнула себя по губам, будто тоже поняла что-то, до сих пор неясное мне.

– Гнездо еще раз выражает благодарность, – сказала Дарина. По щекам у нее текли слезы. – Теперь человек Максим должен покинуть Гнездо.

Жница потянулась к Наське, взяла ее за руку. Они переглянулись – и кивнули друг другу.

Я буквально ощутил, как всплеснул волной неслышимый голос Гнезда – и исчез, растворился в тишине. Неприятного ощущения не возникло, а может быть, я его просто не замечал.

– Ты чего? – спросил я жалко. – Чем я тебя обидел, а?

– Максим… – тонко сказала Наська. – Никаких действий, нестандартных для жницы, Максим!

Она поняла почти сразу, а я, дурак, только теперь.

– Ну это же… – Я беспомощно пожал плечами. – Это же другое…

– Это нестандартно, – сказала Дарина. – Чело… Максим, уйди!

И я понял, что должен уйти.

Иначе она не выдержит. И повиснет сейчас на мне, рыдая и целуясь.

А это будет еще как нестандартно, какие бы истории ни рассказывали друг другу люди.

Инсеки не приказывают, они лишь распоряжаются.

Приказывать можно слугам, рабам, собакам, но если имеешь дело с вещью – ты просто распоряжаешься ею.

Как тебе угодно.

Я пятился, потому что у меня не хватало духу обернуться. Пятился и смотрел на Дарину, она на меня, и от этого нам было еще хуже.

Поэтому Дарина быстрым шагом подошла к двери и захлопнула ее перед моим лицом.

Полковника Лихачева я встретил перед Гнездом.

Он стоял и курил, глядя куда-то вдаль. В жидком рассветном сумраке огонек сигареты тлел красным угольком. Я подошел сбоку, Лихачев скосил на меня глаза и ничего не сказал. Он снова был в штатском, не в форме и не в броне.

– Пост разгромили, – сказал я. – Вы знаете, наверное.

Полковник кивнул.

– Это та самая тварь, что нападала на Гнездо, – сказал я. – Вам, наверное, будет легче, если вы узнаете… я ее убил.