Семь дней до Мегиддо

– Как Холмс и Ватсон! – обрадовалась Наська. – Как Флавия де Люс!

– Самый главный вопрос, – сказал я, – «кому выгодно».

– Кому выгодно? – нахмурилась Дарина.

– Вот именно, – сказал я. – Но в нашем случае важнее не «кому выгодно», а «кто имеет возможность». Людям невыгодно уничтожать Гнездо. Во-первых, Гнезд много. Во-вторых, Инсекам это не понравится. В-третьих, люди таких тварей создавать не умеют.

Дарина кивнула. А вот Наська замотала головой:

– Нет-нет! Я догадалась! Это выгодно министру культуры! Бывшему! Он хочет вернуться на свою любимую работу… Хорошо, я молчу!

– Спасибо. Даже министр культуры такого монстра не создаст, – сказал я. – Теперь другие Гнезда. Ваше расположение престижное? Могут из-за него напасть?

– Да не важно нам расположение! – ответила Дарина. – В министерстве работала женщина, чья дочь стала первой Измененной нашего Гнезда. Работала бы она в супермаркете – мы бы там поселились. И создавать таких мы не умеем. В Гнезде всего семь форм Измененных – куколка, жница, стража, старшая стража, монах, хранитель, мать. И все мы больше походим на людей!

– Тогда вернемся к имеющим возможность.

Дарина вздохнула:

– Ну мы же вчера уже поняли! Это Инсеки. Только я думала, что они сами пришли. Но создать инструмент для нападения вполне в их духе.

– Только ли Инсеки обладают такими умениями? – спросил я.

Дарина размышляла.

– Ты хочешь сказать…

– Продавцы – они из Инсеков?

– Они сами по себе, – сказала Дарина. – Если честно, то я даже не знаю, кто создает мутаген. Мы получаем его от Продавцов по распоряжению Инсеков, но кто его производит… Нет, Максим. Не складывается! Продавец продал тебе патроны!

– Дело в том, что я попросил оружие против Измененных, – признался я.

Дарина нахмурилась.

– Ну не мог же я сказать «против Инсеков»! – объяснил я. – И я не сбрасывал другие Гнезда со счета до конца. Но если замешан Продавец, то он мог решить, что я собираюсь… ну… напасть на разоренное Гнездо. Добить вас. Тогда ему было выгодно продать патроны.

Говорить это было как-то неудобно, словно я и впрямь такое замышлял. Но Дарина не обиделась. Постояла, теребя пальцами подбородок. Вздохнула:

– Допустим. Либо Инсеки, либо Продавцы. Ни на тех, ни на других у нас влияния нет.

Она смущенно и как-то очень по-человечески улыбнулась:

– Это для людей мы странные, страшные и могучие. Для пришельцев – тьфу. Почти что люди.

– Дарина, давай отсюда уйдем, а? – попросила Наська.

Я ее понимал. Пусть тварюга и не подавала больше признаков жизни, но стоять рядом с ней было как минимум неприятно.

Дарина не стала спорить. Мы вышли из концертного зала (увы, Дарина явно не собиралась вести меня через таинственную металлическую дверь в «защищенную зону») и двинулись по коридору. Уже через пару шагов я стащил с ног кроссовки вместе с ошметками носков и бросил их на пол. Проще было идти босиком, чем в преждевременно отслужившей свое обуви.

Глава девятая

Мы расположились в кафе на первом этаже, где когда-то питались работники культуры, а потом – Измененные. Как-то я раньше не задумывался, где они едят, а всё оказалось банально. И надо сказать, что это место выглядело вполне прилично, наверное, как и во времена министерского прошлого. Тут были нормальные столы, стулья и кресла. Лампы, когда Дарина щелкнула выключателем, загорелись довольно ярко. Наська побежала за барную стойку, и там зашумела кофемашина.

Да тут даже едой пахло!

– Ого, – сказал я. – Настасья, у вас есть кофе?

– Есть! – с гордостью откликнулась она.

– Я тоже пью кофе, – сказала Дарина. – Да все пьют. Даже мать пила.

– Я сделаю! – пообещала от стойки Наська. – Тебе капучино, как всегда?

Глянув на часы, я узнал, что времени уже два часа ночи. Сна не было ни в одном глазу, сказались и адреналин, и таинственный субстрат.

Но кофе – это здорово.

– Мне тоже, – попросил я. – Можно покрепче.

Тот, что в государственных магазинах, обычно кислый и толком не бодрит. Я беру иногда хороший в Комке, но он дорогой, не меньше блюка за пятьдесят грамм зерен. Кофейные плантации пострадали от изменившегося климата.

– Расскажи мне про Инсеков и Продавцов, – сказал я. – То, что ты знаешь, а я нет.

– Вряд ли услышишь что-то новое, – вздохнула Дарина. – Хорошо. Буду рассказывать, словно ты пролежал в коме все эти годы.

Подперев голову руками, она уставилась на меня. Потом сказала: