Вместо этого я позволила своим пальцам прикоснуться к губам, на которых еще ощущались поцелуи Сойера. Наш первый поцелуй. От воспоминаний мое сердце бешено застучало в груди.
Губы Сойера на моих губах были именно такими, какими я себе их представляла. Мягкие и жесткие. Сладкие и горячие. Требовательные и вместе с тем дарящие наслаждение. Я хотела еще больше поцелуев, его тела, плотно прижимающегося ко мне. Вспоминала, как он смотрел на меня…
Когда я добралась до дома, мой желудок превратился в комок нервов, беспокойство смешалось с восторженными бабочками. Я устремилась вверх по лестничным пролетам к себе в надежде, что нагрузка сожжет эту тревогу, и я разберусь, что делать дальше.
– Почему я вообще должна ему что-то рассказывать? – задала я вопрос пустой квартире. – Для этого нет никаких причин! Прошлое должно оставаться в прошлом.
Я приняла горячий душ, почистив кожу мочалкой, будто могла стереть шепот запертых в ней воспоминаний: о ночах, проведенных в тюрьме или на больничной койке, с торчащей капельницей из вены, чтобы вывести яд из организма…
Несмотря на то, что наркотиков в моей крови давно не было, оставленный ими стыд причинял боль, отравляя жизнь.
Я вышла из облака горячего пара, обмотавшись полотенцем, и взяла телефон. Прежде чем успела бы себя остановить, я набрала Макса.
– Макс слушает.
– Привет, это я.
– Привет, я. Эй, что-то случилось?
– Сойер поцеловал меня, – выпалила я. – И сегодня вечером мы идем на свидание. Просто я подумала… что ты, как мой спонсор, должен знать.
Тишина.
– Ты здесь?
– Здесь, – медленно проговорил Макс. – Перевариваю услышанное. Больше ничего не хочешь мне сказать?
– Нет. Это все. – Я нервно накручивала прядь влажных волос на палец. – Он пригласил меня на ужин. О, еще в субботу мы ходили на танцы. Было весело. Ничего особенного.
– Хорошо.
В прошлый понедельник Макс не смог перенести смену и пропустил собрание АН. Тогда я посчитала это редкой удачей, но сейчас жалела, что его там не было. Мы могли бы поговорить.
Я тихонько всхлипнула, и вся притворная бравада тут же испарилась. Я опустилась на свой маленький диванчик.
– Черт возьми, Макс, это отстойно.
– Знаю, – ответил он. – Расскажи мне.
– Я хочу. Хочу быть с ним честной. Очень. Поэтому у меня крутит живот, да? Сойер не похож на тех мужчин, с которыми я когда-либо была. Меня не просто тянет к нему, Макс. Он мне нравится. Так сильно. Совсем не так, как раньше мне
– Что, Дар? – тихо спросил Макс. – Чего ты хочешь?
– Я не знаю, – ответила я, рукавом вытирая глаза. – Что бы я ни сделала, всегда буду
– Если он хороший парень, то не возненавидит. Но ты должна рассказать ему. Не только ради того, чтобы он жил с этой правдой, но и для себя. Это будет честно по отношению и к нему, и к тебе. Ты целиком и полностью заслуживаешь, чтобы тебя любили, Дарлин, всю тебя, а не какую-то одну часть.
Я вздохнула.
– Почему ты не говоришь мне отменить свидание? Забыть обо всем и продолжить игнорировать мужчин в течение года?
– Неоправданные ожидания, – ответил он. – Запретить тебе любить – все равно что оставить цветок без солнечного света. Ты не предназначена для такой жизни, Дарлин. Это преступление против человечества. Просто будь честной, ладно? А потом расскажи мне об этом. Расскажи на завтрашнем собрании.
Я кивнула, и слезы с новой силой обожгли щеки.
– Господи, как же сложно – выдохнула я. – Может, я сначала просто пересплю с ним?
Макс рассмеялся.
– Все будет хорошо, обещаю.
– Хорошо. Мне нужно подготовиться к свиданию. Что надеть на свидание к будущему федеральному прокурору, учитывая, что ты бывший преступник?
– Что-нибудь яркое. Может, рюши…
Я фыркнула от смеха.
– Позвони мне позже, Дар.
– Обязательно.
Я отключилась и еще долго пялилась в одну точку. А потом оделась для своего первого и, вероятно, последнего свидания с Сойером Хаасом.
В конце концов выбор пал на рюши. Я надела воздушное платье-рубашку в духе прерий светло-бежевого цвета с крошечными розовыми и зелеными цветами. У платья были пышные рукава и высокий воротник, и оно едва ли прикрывало мои бедра. К нему я подобрала белые босоножки, а волосы собрала в небрежный пучок, выпустив несколько прядей, чтобы обрамить лицо и продемонстрировать золотые серьги-кольца.
Когда часы показали семь, я еще раз осмотрела себя в зеркале.