Седьмого в тринадцать

Он знал, что там, в кабинете, расположился временный штаб контрразведки.

– Слушаю вас, – раздалось в трубке.

– Штабс-капитан Ушаков из отдела. С кем имею честь?

– Капитан Звягин.

– Мне немедленно нужен полковник Зыков или подполковник Николаев, – потребовал Ушаков. – Важно и совершенно секретно.

– Боюсь, вам придется подождать, господин капитан. Их нет на месте, – сказал его незримый собеседник.

– Можете кого-то послать за ними?

– Я не могу оставить пост. Куда перезвонить?

Дав отбой, штабс-капитан снова связался с коммутатором и попросил соединить его с дежурным по Особому отделу государственной охраны Департамента полиции.

– Дежурный, подполковник Кузнецов, – послышалось еще через несколько секунд.

На настоятельную просьбу пригласить генерал-майора Бабушкина дежурный сообщил, что управляющий Особым отделом отсутствует.

– А полковник Рудов? – уже теряя надежду, попытал счастья Ушаков.

– Тоже отбыл.

Трубка с бессильным звоном упала на рычажок. Контрразведчик сжал кулаки.

– Адмирал вот-вот выедет или уже в пути. Похоже, мы опоздали, – констатировал он.

– Выхода нет? – спросила Ольга.

– Я прошу, вспомните во всех подробностях разговор с вашим агентом. Что и как он всё-таки узнал от террористов?

Ольга покачала головой.

– Они с ним не очень-то откровенничали. Пришли около полудня. Кавказец отлучился куда-то, эти двое сели обедать, с подачи хозяина выпили водки. За столом отчасти развязали языки. Хвастались, что Колчак, дескать, у них на мушке. Выразились примерно так: «До театра не доедет».

– Ничего больше?

– Я сама вытягивала из него малейшие детали. Бесполезно. Он опасался на них давить, а они, кажется, побаивались кавказца, – Вяземцева развела руками.

– Может, еще какая-то фраза или какое-то слово?

– Нет… хотя погодите-ка. Один из них, по словам нашего человека, сказал: «Будет им мученик». Да, именно так, – добавила Ольга.

Ушаков бросился к карте Москвы, которая висела на стене.

– Смотрите, от Боровицких ворот маршрут пролегает по Моховой…

«Почему вдруг от Боровицких? Проще было бы выехать через Троицкие и расстояние до театра сократить», – промелькнуло у него в голове.

Он повел пальцем вверх по бумаге, и – внезапная догадка поразила его, как молния.

– Домчим, ваше благородие. Теперь полный порядок с машиной!

Ефрейтор Кравченко выруливал на отремонтированном «Паккарде» к воротам, которые вели на Тверскую улицу.

– Техника хорошая, американская, – приговаривал он, крутя баранку.

– Как вы догадались? – успела спросить Ольга, добежавшая с Ушаковым до автомобиля.

– Очень надеюсь, что догадался, – выпалил он. – Церковь великомученицы Татианы знаете, конечно? Нашу, университетскую? Угол Моховой и Большой Никитской? Чем не место для засады?

– А если нет? – возразила она.

– Остановлю конвой, и дело с концом.

– Я с вами. Не спорьте! – Ольга схватилась за дверцу авто.

Ушаков взялся за ее руку.

– Там будет очень опасно. Не надо.

– Вы меня за кого принимаете?

Даже водитель обернулся на ее голос.

– Ладно, – вздохнул контрразведчик. – Садитесь справа.

Кравченко залихватски посигналил караульному в будке: отворяй, мол, скорее.

– Возьмите и положите в карман шинели, – Ольга достала из сумочки и протянула штабс-капитану автоматический пистолет. – Револьвер может застрять в кобуре.

– Ого! – в очередной раз удивился ей Ушаков. – Что это?

– «Беретта», итальянская модель. Берите, у меня еще есть.

Часовой распахнул створку ворот. Кравченко нажал на газ, и ровно в тот самый момент, когда автомобиль тронулся с места, штабс-капитан, перегнувшись вправо, одним движением распахнул дверцу, а другим вытолкнул девушку прямо в сугроб возле бокового столба.

– Жми давай!

Под этот возглас «Паккард» выскочил на Тверскую. Сжав зубы, офицер смотрел только вперед, и лишь краем уха уловил позади себя возмущенный крик Ольги.

В роли пассажиров в машине с откинутым верхом были только он и юный поручик Муравьёв. Дежурный по отделу майор Еловский отпустил их под личную ответственность, а поднять в ружье весь резерв категорически отказался ввиду отсутствия приказа.

Поручик Бояринцев третьей роты 1-го офицерского генерала Маркова полка во главе патруля из четырех человек был поставлен наблюдать за выездом с Большой Никитской улицы на Моховую. Движение транспорта и пешеходов по местам проезда адмирала и его конвоя не перекрывали, дабы не вызвать сумятицу. Поэтому задачей патрульных было глядеть в оба, а в случае необходимости открывать огонь на поражение и колоть штыком.

К придворно-охранным церемониям марковцы были не особо приучены. То ли дело бой в поле с настоящим противником! Но, как и ко всякой задаче, поставленной командованием, Бояринцев и к этому делу отнесся предельно серьезно. Только довести его до конца поручику не довелось.

В самом начале первого от Бульварного кольца подкатил черный легковой «Рено», и с ним крытый брезентом грузовик. Небрежно распахнув дверцу, из авто вылез подполковник со знаками отличия Корниловской дивизии. Подкрученные усики офицера были еще чернее, чем его средство передвижения. Голенища сапог сияли.