Перепрыгивая через ступеньку и чувствуя собственное несвежее дыхание, я сбежала по лестнице и менее чем через полчаса уже звонила в квартиру Марни, взмокшая от пота и раскрасневшаяся. Наградой мне было облегчение, отразившееся на ее лице, когда она открыла мне дверь.
Мимо прошагал к лифту сосед в деловом костюме и галстуке с анималистическим принтом. Волосы у мужчины были еще влажными после утреннего душа, в руке он держал портфель. При виде меня, запыхавшейся, с малиновым, будто после марафона, лицом, и глубоко беременной Марни, которая стояла на пороге в персиковой ночной рубашке по щиколотку, он поспешно отвернулся в другую сторону и пробормотал:
— Доброе утро.
— Доброе утро, — нараспев протянула Марни. Не успел он скрыться за углом, как она обеими руками вцепилась в дверной косяк. — О нет, опять, — прошептала она и отступила назад, обхватив живот.
В квартире царил абсолютный хаос. В гостиной работал телевизор, в кухне играло радио, со второго этажа доносилась музыка. В прихожей была повсюду разбросана одежда: на перилах лестницы висели какие-то кофты, в углах валялись кучи шарфов, вешалка на стене грозила рухнуть под тяжестью курток и пальто. Везде были вещи, вещи, вещи: немытые чашки из-под чая и пустые стаканы явно не донесли до кухни, а огрызки печенья, обертки от сластей и нераспечатанные пакеты чипсов — до гостиной. На ступеньках почему-то лежали пеленки, крошечные комбинезончики и носочки.
Я поспешила прикрыть свое потрясение широкой улыбкой.
— Ну что, час «Ч» настал, — нараспев произнесла я и изобразила неуклюжую джигу, несколько раз переступив с ноги на ногу и аккуратненько похлопав в ладоши.
Марни простонала.
— Так, — сказала я. — Так. У тебя схватки.
— Да что ты говоришь? — прошипела Марни и вперевалку поковыляла обратно в гостиную.
Глядя, как она идет, вывернув ступни наружу и прижав ладони к пояснице, я немедленно испытала приступ паники. Я пыталась убедить себя, что все это совершенно нормально, что женщины по всему миру делают это каждый день и ничего страшного не происходит. Но мой мозг отказывался это воспринимать. Мы знали друг друга сначала детьми, потом молодыми женщинами, потом женами, но Марни в роли матери? Это не укладывалось у меня в голове.
Марни вскрикнула.
Я бросилась к ней.
Она кое-как опустилась на большущий синий надувной мяч.
— Так, — сказала я. — Ну да. Разумеется. Дыши глубже. Вот так. Вдох. Выдох. Вдох. А теперь…
— Ты что, смеешься? — выдохнула она. — Прекрати сейчас же. Заткнись.
— Ладно. Хорошо, — сказала я. — Я просто посижу здесь.
Я присела на краешке дивана, поставив сумку на пол между ногами. Марни принялась скакать на мяче, вверх-вниз, с силой выдувая воздух сквозь сжатые губы. В конце концов она отклонилась назад, выпятив грудь и живот вверх, а потом вздохнула и начала легонько покачиваться туда-сюда.
— Может, нам пора уже ехать…
— В больницу? — сказала она. — Нет, пока рано. Но схватки уже становятся длиннее. Да, кстати, как твои дела? Прости за все это. И за то, что не дала тебе поспать. Просто… — она обвела рукой царящий в квартире разгром, — все как-то разом навалилось.
Марни терпеть не может беспорядок; она категорически его не переваривает. Как ни забавно, это один из немногих пунктов, в которых мы целиком и полностью совпадаем. У нас разный подход к работе. Мы раскрываемся в совершенно разных ситуациях. Я люблю тишину или тихие голоса. Она любит включить на полную громкость радио, музыку или телевизор, а еще лучше все сразу. Я интроверт, мне необходимо личное пространство и уединение; я ценю возможность побыть в собственной компании. Она же — классический экстраверт: уверенная в себе, общительная и обожающая разговоры, обмен мнениями и прочие виды человеческого взаимодействия, которые так быстро меня выматывают.
Я ведь уже это говорила, да? Она — свет, а я тьма. Но беспорядок убивает нас обеих.
Думаю, она, скорее всего, самостоятельно справилась бы и с болью, и с дискомфортом, и со страхом перед родами — сомневаюсь, что для всего этого ей действительно нужна была я, — но она попросту не могла существовать посреди подобного хаоса.
— Да уж вижу, — сказала я. — Что случилось?
— Знаю-знаю, — закивала она. — Весь дом вверх дном. Я пыталась отдаться потоку, есть то, что нужно, и фокусироваться только на схватках, а потом подумала, почему бы не прибраться в квартире, ну чтобы все подготовить, понимаешь, а потом меня внезапно скрутило, ну и вот, — она снова махнула рукой, — что из этого вышло, сама видишь.
— Ясно, — произнесла я.
Я знала, чего она от меня хочет. И что ей сейчас нужно. Я всегда это знала. А она всегда знала, что я сделаю для нее все, чего бы она ни захотела: без вопросов и без жалоб.
— Так, давай-ка ты посидишь, — сказала я, — а я пока по-быстренькому приведу тут все в порядок.