Седьмая Казнь

Принц наполнил свой поднос на шумной и душной кухне, сел у дальнего стола и начал есть. Так как выбора у него не было, он сосредоточился на том, чтобы продолжить восстанавливать силы.

«…только тогда полностью человек…»

Черт! Этот теург-предатель, видимо, проклял его.

* * *

Принц ел быстро, как воин перед сражением. Но он еще не закончил, когда в столовую вошел его враг. Амиканец сразу же пошел мимо столов прямо к нему.

Нервы принца Бифальта напряглись до предела. Он схватился за рукоять сабли, частично вытащил ее из ножен, проверил на плече винтовку. Затем усилием воли положил обе руки на стол, чтобы их было хорошо видно. Каждая мышца его была готова к действию, но он только смотрел, как приближается его враг.

Пройдя мимо стульев, амиканец встал напротив принца – между ними теперь был только стол. С каменным выражением в лице и сложенными за спиной руками он произнес раздражающе ровным голосом:

– Беллегерец.

Изображая непринужденность, принц отклонился на спинку стула. Выдерживая прямой взгляд своего врага, он краем глаза наблюдал за его сложенными руками на случай, если тот внезапно нападет. Нахально и требовательно принц процедил:

– Зачем ты пришел, амиканец?

Тот пожал плечами, и принца передернуло от предвкушения. Но амиканец не высвободил рук. Только в его ответе прозвучали саркастические нотки:

– По всей видимости, я должен понести покаяние за то, что ты напал на меня. У заклинателей нелепость сходит за причину. Но я их гость. И я не могу отказаться. Я должен показать столько доброжелательности к ним, сколько я в состоянии переварить сам. Это не много, но я делаю все, что могу. Они сказали мне отвести тебя к… – Он замялся на мгновение, затем снова пожал плечами. – Думаю, он владыка Хранилища. Он архивариус.

Принц Бифальт нахмурился, чтобы скрыть, как сильно бьется у него сердце. Оставив руки на столе, он поднялся со стула.

– Магистр Раммидж, – сказал он разборчиво, – ненормальный. Я не хочу, чтобы мне опять ломали кости. Как и ты, я готов переварить сколько могу. Я принимаю твое предложение.

Амиканец приподнял брови. Похоже, его удивило поведение принца. Возможно, он ожидал, что тот откажется. Может, он даже хотел этого. Грубое «нет» подарило бы ему еще одно свидетельство против беллегерца. Оно бы точно освободило его от необходимости соблюдать приличия. Но теперь он пожал плечами, кивнул. Развернулся – какая заманчивая мишень! – и пошел прочь.

Последовав за амиканцем, принц позволил себе хищно оскалиться. «Архивариус, – подумал он. – Хранитель книг. Он ответит мне».

Теперь принц внимательнее запоминал свой путь по башне. Он предвидел необходимость самостоятельно найти дорогу к библиотеке и из нее – а затем к большому залу у входа и конюшням. В то же время он пристально наблюдал и за идущим на шаг впереди него амиканцем. Слишком многого он не понимал. Они прошли два поворота и поднялись по лестнице, настолько длинной, что, миновав ее, они оказались выше внешних укреплений, и тут принцу пришла в голову мысль: узнать побольше о своем положении в Последнем Книгохранилище.

Надеясь неожиданным вопросом вызвать честный ответ от своего провожатого, принц спросил:

– Тебя вызвали?

Враг его остановился на лестнице, оглянулся через плечо:

– Вызвали? Нет, меня послали. Кто станет меня вызывать? Король Смегин возложил на меня этот долг. – Казалось, он вооружился спокойствием на века. – Если бы я знал, что мне придется мириться с присутствием беллегерского мясника, я бы отказался от этого задания.

Раздразненный прозвищем «мясник», принц Бифальт чуть было не закричал: «Да почему?» Почему король Смегин посылает сюда своего человека, когда Седьмая Казнь уже обеспечила им поражение Беллегера? И почему амиканцы называют беллегерцев мясниками? Кровавую бойню всегда устраивали именно амиканцы. Люди короля Смегина убивали своих раненых. Они использовали своих детей, чтобы заманить неприятеля в западню. Они пытались подрезать поджилки быкам. А король Фастул безжалостно уничтожил Казнью Мора королеву Малори во время ее свадьбы с братом Фастула.

Но принц не высказал ничего из того, что было у него на сердце. Он не хотел открывать противнику все свои мысли. Это дерзкое прозвище было лишь провокацией, не правдой.

Как можно более саркастично он возразил:

– Смотрю, тебе нравится называть нас мясниками. Удивлен, что ты оправдываешь себя с такой легкостью.

Гнев наконец промелькнул в глазах амиканца. Оскалив зубы, он сошел вниз на ступеньку, хотя руки держал все так же, скрестив на груди.

– Я назвал вас мясниками, – прорычал он, – потому что вы и есть мясники. У вас винтовки, но их вам недостаточно. Ты пришел сюда, чтобы найти что-нибудь для еще большего преимущества. Естественно, что мой народ называет вас мясниками.

Тут амиканец опять совладал с собой. Уже тише он с усмешкой сказал: