Самолеты летят в Симферополь,И в Батуми, и в Адлер, и весьМесяц май пахнет горечью тополь,Вызывая сердечную резь.Кто-то замки воздушные строит,А в Сокольниках бьют соловьи.В эту пору, как правило, ноетНесмертельная рана любви.Зря я гладил себя против шерсти —Шум идет по ветвям молодым,Это ветер моих путешествий,Треволнений моих побратим.Собирайся на скорую руку,Мужу тень наведи на плетень,Наплети про больную подругу,Кружева на головку надень.Хочешь, купим билеты до моря?Хочешь, брошу, мерзавец, семьюИ веревочкой старое горе,Мое лучшее горе завью?1987iiВ Переделкине есть перекресток.На закате июльского дняНезадолго до вечной разлукиТы в Москву провожала меня.Проводила и в спину глядела,Я и сам обернулся не раз.А когда я свернул к ресторану,Ты, по счастью, исчезла из глаз.Приезжай наконец, электричка!И уеду — была не была —В Сан-Франциско, Марсель, Йокогаму,Чтобы жалость с ума не свела.1992
«И с мертвыми поэтами вести…»
Памяти поэта
И с мертвыми поэтами вестиИз года в год ученую беседу;И в темноте по комнате бродитьВ исподнем, и клевать над книгой носом,И вспоминать со скверною улыбкойСквозь дрему Лидию, Наталью, Анну;Глотать пилюли. У знакомых естьНеряшливо и жадно, дома — скупо;У зеркала себя не узнаватьВ облезлой обезьяне с мокрым ртом,Как из «Ромэна» правильный цыганСородичем вокзальным озадачен.И опускаться, словно опускатьсяНа дно зеленое, раскинув руки…Подумать только, осень. ОблетайСад тления, роскошный лепрозорий!Структура мира, суть вещей, каркасНаглядны, говорят, об эту пору.Природа, как натурщица, стоит,Уйдя по щиколотки в сброшенное платье,Как гипсовая девушка с весломУ входа в лесопарк, а лесопаркПоходит на рисунок карандашный.Вокруг пивной отпетая толпаГрешит бессмертием — так близко небо.Поверх щербатой кружки бросить взглядНа пьяниц, озерцо, аттракционы,Соседний столб фонарный, на которомЗаписка слабо бьется взад-вперед,Вверх-вниз, как тронутое тиком веко:«Пропал ирландский сеттер. ОбещаемНашедшему вознагражденье». Адрес.Довольно. Прикрывая рукавомЛицо, уйти в аллею боковую.Жизнь вроде бы вполне разорена.Вот так, наверное, и умирают.Умри. Быть может, злую жизнь твоюЕще окликнет добрый человекС какой-нибудь дурацкою привычкой:Грызть ногти или скатерть теребить,Самолюбивый, искренний, способныйОтчаянный поступок совершитьИ тотчас обернуться, покраснев:Не вызвал ли он смеха диким шагом?Никто не засмеется.1984