Савитри. Легенда и символ

Икону истины, форму мистерии сознательной.

Он не медлит, как земной ограниченный разум,

В крепких барьерах внешнего факта;

Он мечтательному уму и душе смеет верить.

Охотник на духовные истины,

Которые пока — только предположение иль мысль, или достояние веры,

Он в воображении поймал и заточил

Птицу парадиза яркую в клетку.

В Незримое эта более великая жизнь влюблена;

Она зовет к какому-то высшему Свету за своими пределами,

Она может чувствовать Тишину, что освобождает душу;

Она чувствует спасительное касание, божественный луч:

Красота, благо и истина — там божества.

Она близка небесам более высоким, чем глаза земли видят,

Более страшной тьме, чем жизнь человека может снести:

Она родственна богу и демону.

Странный энтузиазм ее сердцем двигал;

Она жаждет высот, она страстно желает высшего.

Она охотится за совершенным словом, за совершенною формой,

Она прыгает к мысли вершин, к высшему свету.

Ибо формой Бесформенный принесен близко

И всякое совершенство окаймляет Абсолют.

Ребенок небес, который никогда своего дома не видел,

Ее импульс встречает вечное в точке:

Она может только приблизить, коснуться, она не может владеть;

Она может лишь рваться к некой крайности яркой:

Ее величие состоит в том, чтобы создавать и искать.

На каждом плане это Величие должно созидать.

На земле, в небесах, в аду она — та же самая;

В каждой судьбе она принимает участие могучее.

Страж огня, что освещает солнца,

Она торжествует в своей славе и своей мощи:

Встречающая сопротивление, угнетаемая, она носит импульс Бога к рождению:

Дух выживает на небытия почве,

Мировая сила переживает мирового разочарования шок:

Безмолвная, она, все же, есть Слово, инертная — Сила.

Здесь павшую, рабыню смерти, неведения,

К бессмертным вещам ее направляют стремится

И побуждают знать даже Непостижимого.

Даже незнающий, невыразительный, ее сон создает мир.

Когда всего более незрима, тогда она наиболее мощно работает;

Поселенная в атоме, похороненная в глыбе,

Ее быстрая созидательная страсть прекратиться не может.

Несознание — это ее долгая гигантская пауза,

Ее космический обморок — огромная фаза:

Времярожденная, она свое бессмертие прячет;

В смерти, своем ложе, она ждет часа подняться.

Даже лишенная Света, что ее шлет вперед,

И с умершей надеждой она в своей задаче нуждается,

Даже когда ее ярчайшие звезды гаснут в Ночи,

Вскармливаемый бедой и лишением

И болью, как ее тела служанкой, массажисткой, кормилицей,

Ее мучимый невидимый дух еще продолжает

Трудиться, хотя и во тьме, несмотря на боль созидать;

На своей груди она несет распятого Бога.

В бесчувственных холодных глубинах, где радости нету,

Замурованная, угнетенная Пустотою противящейся,

Где ничто не шевелится и ничего стать не может,

Она, все же, помнит, она еще взывает к искусству,

Которое Чудо-работник ей при ее рождении дал,

Сообщает сонной бесформенности форму,

Являет мир там, где ничего прежде не было.

В царствах, ограниченных распростертым кругом смерти,

Вечностью темной Неведения,

Дрожащая в инертной несознательной массе

Или заключенная в скованные кольца Силы,

Слепым принуждением Материи глуха и нема,

Она отказывается спать неподвижно во прахе.

Затем данным в наказание за ее бунтующее бодрствование

Лишь механическим Обстоятельством твердым

Как своего магического ремесла механизмом

Она богоподобные чудеса формирует из грязи;

В плазму она закладывает свой бессловесный бессмертный толчок,

Помогает живой ткани думать, чувству стесненному — чувствовать,

Шлет сквозь хрупкие нервы послания острые,

В сердце плоти любит чудесно,

Грубым телам дает душу, волю и голос.

Она всегда вызывает словно волшебною палочкой

Существа, формы и сцены бесчисленные,

Носителей факелов ее великолепия сквозь Пространство и Время.

Этот мир — ее долгое путешествие через ночь,

Планеты и солнца — лампы, ее путь освещать,

Наш резон — ее мыслей наперсник,

Наши чувства — ее свидетели трепетные.

Здесь рисуя свои знаки из вещей полуистинных, полуфальшивых,

Она трудится, чтоб реализованными заместить грезами

Память ее утраченной вечности.

Это — ее дела в этом огромном мире-неведении:

Пока вуаль не поднята, пока ночь не мертва,

В свете или во тьме она хранит свои неустанные поиски;

Время — ее бесконечного паломничества дорога.

Одна могучая страсть все ее труды побуждает.

Ее вечный Возлюбленный — ее действий причина;

Для него она прыгнула вперед из незримых Обширностей,

Чтобы здесь в совершенно несознательном мире двигаться.

Ее акты есть ее коммерция с ее скрытым Гостем,

Его настроения она берет за своего сердца страстные формы;

В красоте она бережет его улыбки солнечный свет.

Устыдившись своей богатой космической бедности,

Она своими маленькими подарками его могуществу льстит,

Привлекает своими сценами его взгляда верность

И уговаривает его большеглазые скитающиеся мысли жить

В фигурах ее миллионоимпульсной Силы.

Лишь привлекать завуалированного своего компаньона

И хранить его близко к своей груди в ее плаще мировом,

Чтобы из ее рук он не повернулся к своему бесформенному миру, –

Ее сердца дело и забота ее постоянная.

Но при том, когда он всего ближе, далеким она его чувствует.

Ибо противоречие — ее природы закон.