Савитри. Легенда и символ

Блаженство, что спит в вещах и пробудиться старается,

Вырывается в нем в маленькой радости жизни:

Эта скудная милость — его состояние упорное;

Она освещает бремя его многих горестей

И примиряет его со своим маленьким миром.

Он удовлетворен своим общим посредственным родом;

Надежды завтрашнего дня и свои круги старые мысли,

Свои старые знакомые интересы и желания

Он превратил в свою толстую и узкую изгородь,

Защищающую его маленькую жизнь от Незримого;

Своего существа бесконечности родственность

Он от себя запер в глубочайшем себе,

Отгородил величие скрытого Бога.

Его существо было сформировано, чтобы играть тривиальную роль

В маленькой драме на мизерной сцене;

На тесном участке земли он разбил свой тент жизни

Под просторным взглядом звездной Обширности.

Он — венец всего, что сделано было:

Так труд творения оправдывается;

Это — результат мира, равновесие Природы последнее!

И если бы это было всем и ничего бы больше не значило,

Если бы то, что сейчас видно, было всем, что должно быть,

Если бы здесь не было стадии, через которую мы проходим

На нашей дороге от Материи к Себе вечному,

К Свету, что сделал миры, Причине вещей,

Легко могло бы интерпретировать ограниченное зрение нашего разума

Существование как случайность во Времени,

Как иллюзию, феномен, причуду,

Парадокс созидательной Мысли,

Которая между нереальными противоположностями движется,

Неодушевленная Сила, чувствовать и знать бьющаяся,

Материя, что рискнула прочитать себя Разумом,

Несознание, порождающее чудовищно душу.

Временами все выглядит нереальным, далеким:

Мы, похоже, в фикции наших мыслей живем,

Составленной по причудливой истории путника-чувства,

Или основанной на фильме записывающего мозга,

Вымысел или обстоятельство в космическом сне.

Лунатик, под луною гуляющий,

Образ эго шагает сквозь невежественный сон,

Считая мгновения призрачного Времени.

В фальшивой перспективе причины и результата,

Доверяя правдоподобной панораме мирового пространства,

Оно непрестанно дрейфует от сцены к сцене,

Не зная куда, к какому невероятному краю.

Все здесь во сне видится или существует неясно,

Но кто видит сон и откуда он смотрит,

Пока что неведомый или лишь смутно угадываемый.

Или мир реален, но сами мы слишком малы,

Недостаточны для могущества наших подмостков.

Тонкий виток жизни пересекает титанический вихрь

Орбиты бездушной вселенной,

И в животе рассеянной кружащейся массы

Ум с маленького случайного земного шара выглядывает

И дивится — что есть он сам и чем все вещи являются.

И, все же, в каком-то субъективном интернированном зрении,

Что странно сформировано в Материи слепом веществе,

Пунктирная минута маленькой самости

Форму сознательной основы мирового бытия принимает.

Такова наша сцена в полусвете внизу.

Это — бесконечности Материи знак,

Это — судьбоносный смысл картины, показанной

Великанше-Науке, измерительнице своего поля,

Когда она разглядывает запись своего обзора детального

И математикой свой огромный внешний мир меряет,

Резону, связанному внутри круга чувства,

Или в свободном неосязаемом Обмене Мыслью

Спекулянту в тонких широких идеях,

Абстракции в пустоте — валюта ее,

Но какие в ее основе лежат твердые ценности, мы не знаем.

Лишь религия в этом банкротстве

Дарит сомнительные богатства нашим сердцам

Или подписывает необеспеченные чеки на Запредельное:

Там наша бедность возьмет свой реванш.

Наши духи уходят, отбрасывая бесполезную жизнь,

В пустое неведомое или с собою берут

Паспорт смерти в бессмертие.

Все же, это была лишь предварительная схема,

Фальшивая видимость, набросанная ограниченным чувством,

Ума недостаточное самооткрытие,

Ранняя попытка, первый эксперимент.

Это была игрушка для забавы младенца-земли;

Но знание не заканчивается в этих поверхностных силах,

Что в Неведении живут на краю

И не смеют смотреть в глубины опасные

И вглядываться вверх, измеряя Неведомое.

Есть более глубокое зрение изнутри,

И когда мы оставляем эти маленькие окрестности разума,

Более великое видение встречает нас на высотах

Во взгляда духа светлой обширности.

Наконец в нас свидетельствующая Душа просыпается,

Что смотрит на незримые истины и разглядывает Неизвестное;

Тогда все принимает новый облик чудесный:

Мир дрожит светом Бога в своей сердцевине,

В глубоком сердце Времени высокие намерения движутся и живут,

Границы жизни рушатся и соединяются с бесконечностью.

Эта широкая, путанная, однако жесткая схема становится

Величественной путаницей Богов,

Игрою, работой смутно божественной.

Наши поиски — эксперименты краткоживущие,

Проводимые бессловесною и непостижимою Силой,

Тестирующей свои истечения из несознательной Ночи,

Чтобы встретить свою светлую самость Блаженства и Истины.

Она всматривается в Реальное через внешнюю форму;

Она трудится в нашем смертном уме и чувстве;

Среди фигур Неведения,

В символических картинках, рисуемых словом и мыслью,

Она ищет истину, на которую все фигуры указывают;

Она ищет источника Света лампою зрения;

Она работает, чтобы найти работ всех Работника,

Неощутимого Себя внутри, который есть гид,

Неизвестного Себя свыше, который есть цель.

Не все здесь есть ослепшей Природы задача:

Слово, Мудрость за нами свыше присматривает,