Савитри. Легенда и символ

Каналы кривые Воли огромной,

Инструменты Неведомого, который использует нас как их инструменты,

Наделенные силой в нижнем состоянии Природы,

В деятельность, которые смертные считают своею,

Они вносят Судьбы непоследовательности

Или из небрежного каприза Времени создают рок

И перебрасывают жизни людей из рук в руки

В бессвязной и сложной игре.

Против всякой более высокой истины их вещество восстает;

Только перед силой Титана их воля ничком простирается.

Велика их власть над сердцами людей,

Они вмешиваются во все повороты нашей природы.

Незначительные архитекторы невысоко построенных жизней

И инженеры интереса и желания,

Из грубой земной природы и грязных трепетов

И грубых реакций материального нерва

Они наши громоздящиеся структуры своеволия строят

И плохо освещенные многоквартирные дома наших мыслей,

Или фабриками и торговыми залами эго

Прекрасный храм души окружают.

Художники наброска оттенков малости,

Они укладывают мозаику нашей комедии

Или планируют трагедию наших дней тривиальную,

Устраивают действо, комбинируют обстоятельства

И одевают фантазию своих настроений.

Эти немудрые суфлеры человеческого сердца невежественного

И репетиторы его спотыкающейся речи и воли,

Движители пустых гнева, вожделений и ненависти

И переменчивых мыслей и мелких стартов эмоции,

Эти легкие творцы иллюзий с их масками,

Живописцы декорации серых подмостков

И проворные рабочие сцены игры человеческой,

Они постоянно этой плохо освещенной сценою заняты.

Мы сами неспособны построить нашу судьбу,

Говорим и расхаживаем, роли свои исполняя, лишь как актеры,

Пока не завершается пьеса и мы не уходим

В более светлое Время и более тонкое Пространство.

Так они навязывают свой маленький пигмейский закон

И взбирающееся медленное восхождение человека обуздывают,

Затем смертью его выход слишком короткий они завершают.

Это — эфемерного создания повседневная жизнь.

Так долго, пока человек-животное господином является

И душу заслоняет нижняя густая природа,

Так долго, пока Интеллекта вовне направленный пристальный взгляд

Служит земным интересам и создание радует,

Неизлечимая малость его дни будет преследовать.

Все время с тех пор, как сознание было на земле рождено,

В насекомом, обезьяне и человеке жизнь остается все прежней,

Ее вещество не изменилось, ее путь — обычный маршрут.

Если новые намерения растут, детали более богатые

И мысль добавляется, и заботы, более сложные,

Если мало-помалу ее лик все светлеет,

Все же, даже в человеке посредственен и скуден сюжет.

Грубое удовлетворение продлевает его состояние падшее;

Его маленькие успехи есть неудачи души,

Его маленькие удовольствия подчеркивают частые горести:

Лишение и труд — такова высокая цена, которую он платит

За право жить, и его последняя зарплата есть смерть.

Инерция, что к несознанию тонет,

Сон, что имитирует смерть — таков его отдых.

Величие слабое творческой силы

Его понукает на хрупкие труды человеческие,

Которые длятся, пока их краткого творца длится дыхание.

Он мечтает порой о веселье богов

И видит, как жест Дионисский проходит, –

Величие львиное, что будет терзать его душу,

Если через его ослабевшие члены и обморочное сердце

Сладостное и радостное могучее сумасшествие пронесется:

Тривиальные развлечения стимулируют и растрачивают

Энергию, данную ему, чтобы расти и чтоб быть.

Его малый час расходуется на малые вещи.

Краткое партнерство со многими ссорами,

Маленькая любовь, ревность и ненависть,

Касание дружбы среди толп безразличных

Его сердца план на миниатюрной карте жизни рисуют.

Если пробуждается что-то великое, слишком мала его высота,

Чтоб явить кульминационное напряжение восторга,

Человеческая мысль — чтобы увековечить его парение эфирное,

Блестящий проблеск искусства есть развлечение для глаз,

Чары музыки — трепет, что бьет нервы.

Среди его труда беспокойного и столпотворения забот,

Тяготимый работой своих толпящихся мыслей,

Он тянет порой к своему болящему лбу

Природы спокойные могучие руки, чтоб исцелить боль своей жизни.

Ее тишина его спасает от его мучений себя;

В ее спокойной красоте — его блаженство чистейшее.

Новая жизнь рассветает, из далеких перспектив он выглядывает;

Дыхание Духа движет им, но отступает скоро:

Его сила не была сделана, чтоб удержать этого могучего гостя.

Все сереет, превращаясь в условность и рутину,

Или острое возбуждение приносит ему живые радости:

Его дни окрашиваются в красный оттенок борьбы,

В горячий блеск вожделения и страсти румяные пятна;

Убийство и битва — его родовая игра.

У него нету времени повернуть свои глаза внутрь

И смотреть в поисках своей утраченной самости и своей мертвой души.

Его движение на слишком короткой оси кружится;

Он не может парить, он ползает по своим долгим дорогам

Или, если нетерпелив к долгому Времени,

Он устраивает великую спешку на медленной дороге Судьбы,

Его сердце, что бежит, скоро запыхается, утомляется и оседает;

Или он идет и идет, и конца не находит.

Даже немногие вряд ли могут подняться к жизни более великой.

Все настроено на низкую шкалу и сознательный уровень.

Его знание живет в доме Незнания;

Его сила ни разу Всемогущего не приблизила,

Редки к нему визиты экстаза небесного.