Савитри. Легенда и символ

Голоса никем не понятого смысла,

Шепоты, что в сердцевине сна Материи размышляют.

В глубоком слушании сердца они могут поймать

Бормотания, беззаботным ухом Жизни упущенные,

Пророческую речь в трансе всезнающем Мысли.

Над иллюзией надежд, что проходят,

За внешней видимостью и действием явным,

За механическим Случаем и смутной догадкой,

Среди борьбы сил, топающих ног,

Сквозь крики муки и радости,

Сквозь триумф, сражение, отчаяние,

Они наблюдают Блаженство, о котором земли сердце кричало,

На длинной дороге, что своего конца видеть не может,

Незаметно разматывающейся сквозь скептичные дни,

И навстречу ему ведут движущийся мир невнимательный.

Так замаскированный Трансцендентальный на свой сядет трон.

Когда тьма углубляется, грудь земли удушая,

И человека разум телесный является единственной лампой,

Как у вора в ночи, должна быть скрытая поступь

Того, кто, незримый, в его входит дом.

Плохо слышимый Голос скажет, душа повинуется,

Во внутренние палаты ума проскользнет Сила,

Очарование и сладость отворят двери жизни закрытые

И красота победит сопротивляющийся мир,

Истина-Свет полонит Природу сюрпризом,

Потаенное действие Бога вынудит сердце к блаженству

И земля неожиданно станет божественной.

В Материи засвечен будет жар духа,

Во множестве тел загорится рождение священное;

К гимну звезд Ночь пробудится,

Дни станут счастливым маршем паломническим,

Наша воля — силой могущества Вечного,

Мысль — лучами духовного солнца.

Немногие увидят то, что никто не понимает еще;

Бог вырастет, пока мудрые спят и беседуют;

Ибо человек не узнает прихода до его часа

И не будет уверенности, пока работа не сделана.

Сознание, что не знает своей собственной правды,

Блуждающий охотник на рассветы сбивающие,

Меж полюсами бытия, темным и светлым,

Движется здесь в полусвете, что выглядит всем, что есть:

Междуцарствие в Реальности

Отсекает интегральную Мысль, тотальную Силу;

Оно стоит или кружится в межпространстве неясном,

Сомневающееся в своем начале и в своем завершении,

Или бежит по дороге, что не имеет конца;

Далекое от первоначальных Сумерек и финального Пламени,

Оно живет в некоем огромном пустом Несознании,

Как мысль, в пустоте широкой упорствующая.

Словно непостижимая фраза,

Предлагающая Уму миллион толкований,

Оно придает смысл хаотичному миру.

Предположение, на сомнительные доказательства опирающееся,

Неверно понимаемое послание, спутанная мысль,

Свою цель упускающая, — это все, что оно может сказать,

Или фрагмент универсального слова.

Оно оставляет две гигантские буквы, лишенные смысла,

При этом изменяя без санкции центральный значок,

Вселенную несущий загадочную;

Словно настоящее без будущего или без прошлого,

Одной и той же революции круговерть повторяющее,

Поворачивалось вокруг своей оси в своей Пустоте собственной.

Так значение творения скрыто;

Ибо без контекста читает страницу космическую:

Ее знаки глядят на нас, как неведомый шрифт,

Словно показанная сокрытая чужим языком

Или кодом знаков величественных, ключа нет к которому,

Часть высокой параболы.

Оно несет глазам создания бренного

Грандиозность бесполезного чуда;

Себя расточая, оно может продолжаться какое-то время,

Река, что никак не может найти свое море,

Оно бежит через жизнь и смерть на краю Времени;

Огонь в Ночи — это вспышки его мощной деятельности.

Это — наша нужда глубочайшая, соединить снова

То, что сейчас разделено, противопоставлено, раздвоено,

Разведено в суверенные сферы, что никогда не встречаются,

Или отстоит, как далекие полюсы Ночи и Дня.

Мы должны заполнить лакуну огромнуюй создали,

Переплести вновь одинокую согласную закрытой конечности

С открытыми гласными Бесконечности,

Дефис соединить должен Ум и Материю,

Узкий перешеек восходящей души:

Мы должны восстановить в вещах тайные узы,

Наши сердца должны назад позвать утраченную Идею божественную,

Реконструировать совершенное слово, объединить

Альфу и Омегу в одном звуке;

Тогда будут Дух и Природа едины.

Они — края плана мистического.

В широком не имеющем признаков эфире Себя,

В неизменном Безмолвии, белом и голом,

Отчужденные, как золотые ослепительные солнца сверкающие,

Завуалированные лучом, вынести который не может ни один смертный глаз,

Нагие и абсолютные потенции Духа

В уединении мыслей Бога горят.

Восторг, сияние и тишина,

Избавленные от приближения израненных сердец,

Недоступные для Идеи, что смотрит на горе,

От Силы далекие, что кричит о своей боли,

Они в его неотъемлемом блаженстве живут.

Безупречные в самознании и самосиле,

Спокойные, они на вечной Воле покоятся.

Лишь его закон они чтут и ему повинуются;

Нет у них цели, которой им нужно было б достигнуть, задачи — служить.

Неумолимые в своей безвременной чистоте,

Всякий обман или поклонения взятку они отвергают;

Не трогаемые криком бунта и мольбою невежественной,

Они не подсчитывают нашу добродетель и грех;

К голосам, что умоляют, они не склоняются,

С заблуждением и его царством они не торгуются;

Они — стражи тишины Истины,

Они — неизменного декрета хранители.

Глубокая сдача — источник их мощи,

Спокойная идентичность — их способ знать,

Как сон неподвижна их деятельность.

Мира исполненные, глядящие на тревоги под звездами,