Саранча

Саблин поглядел на запада и… Теперь он видел то, что Сашка пулемётчик видел через прицел. Насколько хватало глаз и камер на шлеме, все это пространство покрывали белёсые, ловкие тела сколопендр. Ползли, ползли, ползли по мокрым и чёрным барханам, как будто кто-то манил их на север.

— Точно море, вот это мы съездили на эвакуацию, — тихо произнёс Аким и уже в микрофон сказал громко, — взводный, «пандус» говорит.

— Что у тебя, урядник?

— Свяжитесь с соседями, скажите, что к ним ползут тысячи этих тварей.

— Прямо тысячи? — Не верил прапорщик.

— Тысячи и тысячи, — вставил Сашка Каштенков.

И снова:

Пам-м-бам…

Фр-р-р… Фр-р-р…

Улетают к подножью пули. Пролетают мимо Саблина.

Вот это вот эвакуация. Эвакуация! Надо же. Саблин немного волнуется, ожидает, смотрит вниз, балуется: щёлкает предохранителем туда-сюда. Но пока не видит сколопендр поблизости.

— Лента! — Орёт Каштенков.

Это значит, что лента кончается. Обалдеть — эвакуация! Пулемётчик не в каждом настоящем бою всю ленту расстреливает.

— Саблин, ты смотри там, — говорит Сашка, — я их отсекал, теперь побегут к тебе.

— Принято, — отвечает Аким.

Пулемёт замолкает, второй номер вставляет ленту. Обалдеть, как быстро лента кончилась.

И убеждается, что Саша был прав, теперь он увидел как к нему грациозно извиваясь на ходу, останавливаясь на мгновение, чтобы сожрать дохлую саранчу, бежит вверх небольшая сколопендра. Ловкая, гибкая, проворная, лапы чёрные работают так, что любо дорого глядеть как слаженно. Но даже с тридцати метров видно, какая она мерзкая… И опасная. Аким перестал играться с предохранителем, поднял дробовик к плечу. Целится: Проворная, говоришь?

Выстрел! Нет, картечь-то попроворней будет. Сколопендра разлетается брызгами. И тут же, вверх по насыпи из песка, за ней бегут ещё две. Тоже не очень большие. Тоже проворные. Бегут, болтаю головами, словно направленными радарами, ищут что-то.

Затвор: Гильза на землю, патрон в стволе.

Он вскидывает дробовик. И замирает. Эти две новые находят те лохмотья, что остались после первой сколопендры, и тут же ускоряются, радостно кидаются к ним. Они довольны находкой, рвут останки сородича, едят их быстро, к ним присоединяется третья, большая. И до десяти Аким не сосчитал бы, а они уже закончили с едой. Сожрали, как и не было сородича.

И… И снова бегут вверх. К нему.

— Да вы голодные, никак, — говорит Саблин прицеливаясь.

Выстрел!

Затвор: Гильза на землю, патрон в стволе.

Выстрел!

Затвор: Гильза на землю, патрон в стволе.

Выстрел!

Затвор: Гильза на землю, патрон в стволе.

Тридцать метров. С такой дистанции Аким картечью не промахивается. Всех тварей размотало по песку. В дробовике один патрон.

Аким быстро выковыривает из коробки патроны, вставляет их в пенал. Передёрнул затвор. Готов. Он видит ещё сколопендр, но эти далеко.

И тут снова заговорил пулемёт:

Пам-м-бам-бам…

И почти сразу:

Фр-р-р-фр-р-р-фр-р-р…

Какой приятный звук создают пули, разрывая воздух, от этого звука сразу становится спокойней: Музыка.

И тут ожил эфир, раньше говорили в основном пулемётчик, он и взводный, остальные слушали внимательно, и, даже, напряжённо, а теперь заговорили почти все сразу.

— Червяки радом, много…

— У меня черви…

Динамики в шлеме донесли до его ушей как затарахтели винтовки. Дружно. Сразу. Заползли, значит, и на камни, сколопендры.

— На стене, на стене! — Орал кто-то.

— Их тут куча! Куча! Слышите?

— Да слышат все.

— Их под… там внизу… сотни.

— Гранаты, вниз кидайте, ну…

— Кидаю…

Саблин задирал голову, пытаясь понять как там на верху дела. Но видел он не много, ровные стены скал, и… карабкающихся по камням белых сколопендр. Он даже подумывал пострелять по ним, ему снизу они были хорошо видны…

— Кидаю…

Знакомый звук взрыва. Так негромко хлопает граната: фугасная «единица». Саблин ещё до начала всей этой кутерьмы выложил четыре таких перед собой. Ещё один, ещё, ещё. Десятки взрывов катятся вдоль подножья скал, что возвышаются над песком. От них разлетается грунт вперемешку с кусками белёсых тел.

— Они уже тут, наверху… — Удивлённо кричит кто-то.

— Где? — Тут же отзывается другой казак.

— Да везде, — раздражённо отвечает третий.

Винтовочный огонь только разгорается, Аким не понимает, что там, на камнях, происходит. А ему и не до этого.

В двух метрах от него средних размеров сколопендра, остановилась, раскорячив сотню своих чёрных лап как можно шире, словно вцепилась ими в грунт, для крепости. Выгнула, подняла над землёй четверть своего тела так, что Саблину было видно её голубоватые внутренности под прозрачным брюхом, и выпустила из-под чёрных жвал в него тонкую струю под хорошим напором. И Аким только и успел машинально поднять левую руку, как бы закрывая лицо. Хотя лицо-то у него спрятано за забралом.

А струя, почти вся, попадает в край щита, разлетается не крупными брызгами. И брызги уже летят ему на рукав пыльника. Он видит, как эти капли на крепкой и влажной от дождя ткани сначала превращаются просто в тёмные, мелкие кружки. А потом от них начинает идти пар, белый дымок, и тут же они начинают чернеть.