Саранча

Микольчук, стоя на одном колене, из винтовки расстреливает одну за другой сколопендр, что забираются с правой стороны по обрыву и вылезают прямо рядом с пулемётом, далеко за спиной Саблина. Микольчук уже убил несколько штук. Наконец они кончаются, и второй номер расчёта кидается к пулемёту. Хватая на бегу упаковку с лентой. Нет, быть такого не может, чтобы эти твари думать могли. Просто так получилось.

Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.

Дробовик готов.

А на камнях треск выстрелов, редкие хлопки гранат, мат в наушниках. И главное — Аким не слышит взводного.

А вот шипение рядом с сбой он слышит, и снова струя летит в него, вот дурак, нельзя отвлекаться, нельзя отворачиваться. Хорошо, что щит додумался бруствером поставить, половина в щит попадает. И ещё одна справа по стене забралась. Тоже брызжет, падала.

Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел.

Ни одного патрона мимо. Снова пятернёй в коробку с патронами.

И когда уже пальцы привычно вставляют первый патрон в пенал, он чувствует, как поехала его правая нога, словно песок под ней ссыпался в обрыв. Он взглянул вниз…

Вздрогнуть от неожиданности, конечно, можно, но вот пугаться и терять самообладание никак нельзя. Даже если твою ногу зажали чёрные жвала самой большой сколопендры, которую ты видел. Это существо поднялось, по стенке обрыва, засунуло свою башку в трещину, из которой Саблин соорудил себе окоп.

Видно, всю свою страшную кислоту она где-то уже потратила и теперь вцепилась ему в башмак, пытаясь раздавить его своими чёрными и острыми клещами. Дура, это башмак из пеноалюминия и карбида титана, рассчитан на взрыв противопехотной мины.

Аким быстро достаёт из кобуры на бедре пистолет. И промеж рядов чёрных глаз-бусин, слава Богу, пистолет не на предохранителе, раз, два…

Два выстрела в коричневую противную башку.

Жвала разжались, и сколопендра, вихляясь, «вытекает» в дыру из которой вылезла. Летит вниз. Он даже не взглянул в ту сторону.

Однако он вздрогнул, когда увидал её.

Пистолет в кобуру, не забыть, как будет время, вернее, если будет время, загнать в магазин два патрона. Он не любил, когда оружие заряжено не до упора.

Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.

Дробовик готов.

Ещё сколопендры, много сколопендр.

Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел.

Не будь брони, плечо бы уже болело.

А пулемёт бьёт в землю совсем рядом, в метрах от него, так близко, что мокрый песок долетает до его камер. И хорошо. Так как тварей много, очень много, он не успевает перезаражать дробовик.

Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.

Дробовик готов.

Как только он вскидывает оружие, Саша начинает стрелять вниз по склону. И тут же кричит:

— Лента.

Господи, да как же быстро заканчиваются у него ленты.

Секунда, другая, и Саблин слышит успокаивающее:

— Есть лента.

Значит, Микольчук на месте, значит, пулемёт работает.

Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел.

Теперь тварей так много, что он не бьёт одиночек, он старается убить одним патронам двух, бьёт в кучи. И у него получается. Огромная удача, что эти ловки и подвижные как ртуть твари останавливаться, чтобы разорвать и сожрать остатки своих сородичей. Это даёт ему время перезарядиться.

Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.

Дробовик готов.

Коробка патронов уже наполовину пуста, это какой-то кошмар. Когда он так стрелял? Да никогда.

Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел.

Протёр камеры на шлеме, и…

Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.

Дробовик готов.

— Лента! — Орёт Каштенков.

Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел.

Они не кончаются. И убитых тварей теперь не хватает живым. Они раздирают их останки за секунды.

— Лента! — Разрывается Сашка.

Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.

Дробовик готов.

— Есть кто живой, ленту!

Аким оборачивается назад. И никого, кроме пулемётчика, не видит. Ни Вешкина, ни Микольчука. Нет никого, только Саша за пулемётом.

Аким, хватит две гранаты и одну за другой кидает вниз по склону.

Не обращая внимания на приближающихся тварей, кидается бегом к пулемёту, пулемёт должен работать не преставая. Не преставая.

За его спиной хлопают взрывы. Он думает, что потратил гранаты не зря.

А пулемёт уже замолчал, Сашка начал было уже вылезать из своего кресла, но увидал бегущего Саблина.

— Быстрее, — орёт он, как будто Саблин его подчинённый, второй или третий номер расчёта, а не урядник, не командир.

Все ленты и нужные для пулемёта запчасти разложены в полном порядке на брезенте рядом.