Саранча

Аким подумал, что к нему подобрался незаметно кто-то из ребят, и решил его схватить. Он обернулся и никого не увидел. Вернее, увидел осу, что зависла в десяти сантиметрах от его лица. Огромная, яркая, вся какая-то колючая и хищная. Он знал, что нельзя их злить, и, если нет баллона с дихлофосом, лучше убежать. Но он немного испугался и ладонью маханул на осу, сбил её. Она свалилась на песок, но тут же взлетела снова и, не раздумывая, полетела к его открытому лицу, не к пыльнику, не к перчатке, которой он её сбил, а именно к лицу. Он убрал, вернее, пытался убрать голову, но эта тварь, вцепилась в его респиратор и легко проколола его своим чёрным жалом. Акиму показалось, что его со всего маху ударили молотком по щеке. Да ещё и кипятка за этим плеснули. От дикой боли парень разозлился и схватил насекомое, сжал рукой, раздавил с хрустом. Но перед этим оно ещё раз успело вонзить жало и даже через перчатку ужалило его в руку.

Говорят, что эти твари чувствуют запах. Он закричал, и со всех сторон к нему побежали его друзья. Юрка тут же схватил его и чуть не бегом поволок к станице. Волок, потому что от боли Аким уже плохо соображал, да и видел уже плохо, его лицо перекосил неимоверный отёк, появившийся на лице буквально за минуту.

А за детьми со всех окрестных барханов летели осы. Осы были злобные и опасные, но дети болотного люда не лыком шиты, их можно вязать только на неожиданность, а когда опасность видна, они знают, что делать. Затянулись в КХЗ, натянули капюшоны пыльников, прокуси — попробуй, и кидались в подлетающих близко ос горстями песка. Так и дошли до станицы, было не так уж и далеко, только одну девочку, Таню, ещё смогли укусить осы. Их с Акимом взрослые тут же довезли до больницы. И там молоденький доктор, разжимая распухший до неузнаваемости кулак Акима, увидал в кулаке раздавленную осу, удивился:

— Раздавил, значит, гадину.

Аким говорить не мог, и от боли не мог, и от того, что перекошенным ртом говори неудобно, он просто кивнул.

— И не заплакал?

Аким отрицательно покачал головой.

— Молодец, — сказал доктор и добавил, — казак.

Акиму было очень больно, но он был тогда горд. В приёмной немало народа, и все слышали слова врача.

Но теперь он бы не сильно возгордился, если бы его сейчас покусали степные осы. А именно осы наполняли воздух монотонным, тяжёлым гудением.

Он увидел тёмное пятно большого роя. Рой пролетал совсем недалеко.

— Внимание всем, осы. — Сказал Саблин в коммутатор.

И тут же мимо пролетел ещё один рой, буквально в двух метрах от него.

— Где? — Спросил взводный.

— Да везде, — за Акима ответил Вешкин, — рой за роем летит.

Началось обсуждение, до казаков на камнях тоже, видно, осы добрались, но, судя по всему, были они на этот раз совсем не агрессивны. Пролетали роями мимо.

А пока Саблин размышлял над осиным миролюбием, прямо с его щита, через его окоп, перепрыгнул здоровенный черный паук. Пустынный краб, как его называли. Прыгнул и побежал вверх по склону, на север. И тут же мимо пробежал ещё один поменьше. Все летели и бежали на север.

— А пауков видите? — Спросил он.

— Белых? — Тут же откликались казаки.

Белый паук едва пять сантиметров с лапами, а кусал насмерть.

— Да нет, — отвечал Аким, глядя, как мимо бегут ещё два, — крабы.

— Ты это, урядник, — говорил кто-то, — крикни, если белые появятся.

— Крикну, — обещал Аким, а сам вспомнил, хорошо, что в аптечке антидот лежит.

А мимо бежало и бежало разное степное зверьё. И красивая степная крыса, хищная и опасная. Дети их любят, но крысы разносят кучу всяких страшных болезней. Так что детям их дома держать хорошая мать не позволит. А ещё пробегали, вихляя длинным хвостом, стремительные гекконы, которых в степи никто догнать не может.

И вдруг Саша Каштенков произнёс:

— Всем внимание.

Говорил так, как говорит командир, но взводный не стал его перебивать.

Все ждали, что он скажет. Мощная камера пулемета позволяла ему прицельно стрелять на дистанции в три тысячи метров, он далеко видел.

— Ну не тяни, «пулемёт». Говори, что видишь? — Подгоняли его нетерпеливые казаки.

— Червяков вижу. — Не очень-то весело сказал Каштенков.

— Сколопендры? — Уточнил взводный.

— Да. — Говорил пулемётчик, не отрывая глаз панорамы прицела.

— Да чего ж ты тянешь, ну?

— Говори уже!

— Много? — Серчали казаки.

— Много, — за пулемётчика сказал снайпер, он тоже смотрел в сторону юга.

— Много это сколько? — Вставил Вешкин.

— Как воды в Енисее, — оторвавшись от прицела, ответил Каштенков.

— Чего? Так много?

— Так много.

— Урядник, — вызвал Акима прапорщик Мурашко, — ты их видишь?

— Никак нет, — отвечал Саблин.

— Ты там, на пандусе этом, первый стоишь, ты, если что, отходи к пулемёту.

— Есть. — Ответил Аким.

— Держитесь там, казаки, — сказал прапорщик. — Может, червяки к вам туда не полезут.