Самвэл

— Ты слишком спешишь, милый Самвел, — возразил он ласково. — Наши сегодняшние беды — следствие наших прежних ошибок. Не разобравшись в них, мы не сумеем найти средства против нынешних напастей, гибельных для нашей родины... Я уверен, что твой отец отнюдь не глупец. Уверен, что дядю твоего, Меружана Арцруни, тоже не назовешь недоумком. И уж совсем я уверен, что персидский царь Шапух, обласкавший этих двух изменников, не отличается избытком благочестия. Он посылает твоего отца и твоего дядю искоренить в Армении христианство и предать наши церкви и наши школы в руки персидских жрецов. Можешь быть уверен, дорогой мой, что Шапух затеял это не во спасение своей души и не в угоду своим богам. Он хочет раз и навсегда решить трудную политическую проблему, которая давно не дает ему покоя.

Самвела била дрожь, и он почти не слышал последних слов Месропа: итак, над ним насмехаются, в лицо говорят, что отец его — изменник! И кто говорит? Захудалый дворянин, который «подушкой и почестью», то есть по знатности и месту в иерархии родов, неизмеримо ниже него! Он с горечью воскликнул:

— Если бы ты, Месроп, соразмерял длину языка со своим низким ростом, ты говорил бы куда вежливее!

Месроп встал, прошелся остановившись перед князем Ма-миконяном, невозмутимо ответил:

— Не стоит обижаться, Самвел. Твой дядя Васак тоже был маленького роста, но насколько же он велик рядом с твоим отцом! А ведь тому стати не занимать...

— Грехи отца искупит сын!

— Тогда я буду любить тебя еще больше.

— Хватит! — громыхнул могучий голос Саака. — Нашли время для шуток и перепалки... Сядь, Месроп!

«Шапух хочет раз и навсегда решить трудную политическую проблему, которая давно не дает ему покоя»...

Чтобы до конца понять весь смысл этих слов Месропа Маш-тоца, имеет смысл восстановить в памяти политическое положение Армении за последние сто лет до описываемых событий — от царя Трдата до Аршака II, то есть от принятия христианства до гонений на него, предпринятых царем Шапухом.

До принятия Арменией христианства армяне и персы лучше уживались друг с другом, ибо религии их были очень схожи, да и цари, правившие и в Армении и в Персии, принадлежали к одному и тому же парфянскому роду Аршакидов. Армянские и персидские цари жили в братском родственном согласии.

Когда Армения приняла христианство, к востоку и к западу от нее произошли крупные перемены, которые произвели подлинный переворот в политическом положении Армении. На западе образовалась Византийская империя со столицей в Константинополе, на востоке — государство Сасанидов со столицей в Тизбоне. Династия персидских Аршакидов пала. Армяне лишились верных союзников.

Армения, словно камень преткновения, застряла между этими двумя новыми, могучими и непримиримо враждебными государствами.

Она не имела достаточно сил, чтобы сохранить полную независимость, и вынуждена была склоняться то в одну, то в другую сторону.

Интересы Византии и Персии тоже требовали склонить Армению на свою сторону, ибо эта страна была как бы мостом, который им надо было перейти, прежде чем схватиться друг с другом. А столкновениям и войнам не было конца. Притом же, на чью сторону переходила Армения, на ту сторону склонялась и победа.

Христианство отдалило армян от персов и приблизило к коварным византийцам. С тех пор персы преисполнились вражды к армянам.

Армения оказалась меж двух огней и обжигалась, приближаясь к любому из них.

Это положение и было причиною той двойственной роли, которую играли армянские цари, причем от этой двойственности страдали в первую очередь они сами. По обстоятельствам они обращались лицом то к Византии, то к Персии. И стоило обратить лицо в одну сторону, как тут же следовал удар в спину...

Трдат, первый христианский государь Армении, был первым, кто заключил дружеский союз с Константином, первым христианским императором ромеев (так называли себя византийцы). Жертвами этой политики стали все преемники Трдата, да и сам он был убит персами.

Сын Трдата Хосров II получил корону от византийского императора и вызвал тем гнев персидского царя Шапуха. Тот послал брата своего Нерсеса убрать армянина с престола и сесть на его место.

Сын Хосрова, царь Тиран, помог императору Юлиану в войне против персов — и царь Шапух, заманив его обманом в Персию, лишил света дня — приказал выколоть оба глаза.

Сын Тирана, Аршак II, умудренный горьким опытом на ошибках своих предшественников, отошел от Византии и стал искать дружбы тизбонского двора. Тогда император Валент приказал убить его брата Трдата, который содержался в Константинополе в качестве заложника.