Сальватор. Том 2

– Ну нет! Говори что хочешь, но это ненормально, когда мужчина рассказывает любимой женщине о сопернице, которую он любил и продолжает любить. Никто из двух женщин не выигрывает, зато обе оскорблены. Ты меня понимаешь, Камилл?

– Не совсем.

– Постарайся понять. Я клянусь перед Богом, что ты первый, единственный мужчина, которого я люблю…

Если бы г-жа де Розан могла не только слышать, но и видеть через дверь, она поразилась бы тому, с каким двусмысленным выражением ее муж встретил признание Сюзанны.

– Клянусь, Камилл, – продолжала Сюзанна, не замечая его насмешливой гримасы, – что люблю тебя страстно. Как ты просил меня не поминать Кармелиту, я тебя прошу не говорить мне о госпоже де Розан.

– Какого черта она может сейчас делать? – промолвил Камилл, стараясь избежать вопрос Сюзанны.

– Камилл! Камилл! Это подло! – вскричала она.

– Хм! В чем дело? – спросил молодой человек, словно стряхнув с себя задумчивость. – Что подло?

– Как ты можешь, Камилл! Мечтаешь о собственной жене, находясь рядом со мной?! Думаешь только о ней и даже не слушаешь, когда я прошу не говорить о ней. Камилл! Камилл! Ты меня не любишь!

– Я тебя не люблю, дорогая?! – вскричал Камилл, осыпая ее поцелуями. – Я тебя не люблю?! – повторил он, и его шумные ласки произвели на г-жу де Розан такое же действие, как жидкий свинец, по капле вгрызающийся в живую плоть.

Наступила тишина. Несчастная женщина едва не лишилась чувств и не упала на паркет. Она оперлась на мраморный столик с изогнутыми ножками, а потом рухнула на стул, где сидела неподвижно с закрытыми глазами, прерывисто дыша и не имея сил попросить у Господа помощи в исполнении задуманной ею страшной мести.

Но когда она услышала продолжение разговора, силы вернулись к ней.

– Знаешь, который час? – спрашивал Камилл у Сюзанны.

– Нет. Да какое мне до этого дело? – удивилась девушка.

– Уже пять часов.

– Ну и что?

– Нам будет удобнее там, а не здесь, – нежно пропел Камилл.

Слово «там» заставило креолку содрогнуться. «Здесь» означало «за столом», «там» – «в алькове».

– Идем же, дорогая! – продолжал Камилл.

– Ты меня любишь? – томно промолвила Сюзанна.

– Я тебя обожаю! – отозвался Камилл.

– Поклянись!

– Не можешь ты без клятв!

– Так ты клянешься?

– Да, сто раз да!

– Чем?

– Твоими черными глазами, твоими бледными губами, твоими белыми плечами.

Сквозь замочную скважину г-жа де Розан увидела, как Камилл увлекает Сюзанну к алькову.

– Да простит меня Господь! – прошептала она.

Отойдя от двери, она приблизилась к камину, взяла стакан воды и залпом его осушила. Проверив оружие, она отворила дверь и вышла в коридор.

Когда она подошла к двери номер двадцать три, она увидела, что ключа нет.

Креолка вернулась к себе и застыла, словно окаменела.

Придя в себя, она осмотрела внутреннюю дверь. С ее стороны были задвижки, с другой – замок.

Еще она заметила вот что: кроме задвижек с ее же стороны находились дверные засовы, удерживавшие дверь, один – на потолке, другой – на полу.

Тогда она поняла, что ничто не потеряно.

Она бесшумно отодвинула задвижки, а потом и запоры.

Дверь держалась лишь на язычке замка, запертого на два оборота.

Она нажала на дверь, и та широко распахнулась.

Она не спеша, ровным шагом двинулась к алькову. Скрестив руки на груди, она взглянула на изумленных любовников, тесно прижавшихся друг к другу, и сказала:

– Это я!

XXXI. Глава, в которой рассказывается, как умеет за себя отомстить любящая женщина

Появление г-жи де Розан было настолько неожиданным, что ошеломило Сюзанну и Камилла.

Они будто – окаменели, внезапно застыв и смертельно побледнев.

– Повторяю: это я! Вы что же, не узнаете меня? – глухо проговорила она.

Любовники опустили головы и молчали.

– Камилл! – продолжала г-жа де Розан, пристально глядя на своего мужа. – Ты меня постыдно обманул, подло предал. Я пришла рассчитаться с тобой за подлость и предательство.

При этих словах Сюзанна подняла голову. Она хотела было ответить, но Камилл зажал ей рукой рот и шепнул, но так, что креолка услышала:

– Молчи!

Госпожа де Розан побледнела и на мгновение прикрыла глаза. Потом, справившись с болью, которую ей причинили слова мужа, проговорила:

– Негодяй! И он еще называет ее на «ты» в моем присутствии!

Камилл решил, что пора вмешаться.

– Послушай, Долорес, – как можно ласковее начал он, – я не собираюсь ни скрывать, ни оправдывать свое предательство.

Но мне кажется, что здесь не место для объяснений, которые ты вправе от меня ожидать.

– Объяснения?! – вздрогнула креолка. – Какие могут быть объяснения? Что ты собираешься мне объяснять? Свое преступление? Вот она я, стою перед тобой! Разве я первая клялась тебе в вечной любви? Разве я обещала хранить верность? Или нарушила клятву? Что нового ты можешь мне сказать?

– Повторяю, – продолжал Камилл, – что эта сцена на постоялом дворе, если тебе так больше нравится, неприлична.

Вернись откуда пришла, я зайду к тебе через минуту.