Сальватор

– Каким образом вы ему об этом сообщите?

– Он должен прийти.

– А если не придет?

– Придет.

– Вот это ответ влюбленной женщины! – сказал веселым тоном граф Рапт.

Бедняжка Регина зарделась.

Граф Рапт продолжал:

– Может случиться, что он не придет именно в тот день, когда вам нужно будет его увидеть. Надо все предусмотреть. Посему будьте любезны написать ему.

– Ладно! – решительно сказала принцесса, – я ему напишу!

– Вас не затруднит написать ему сейчас же, принцесса?

– Я напишу ему сразу же после вашего ухода.

– Нет, – весело произнес граф. – Я не буду спокоен. Напишите ему просто: «Обязательно приходите завтра». Дайте мне записку, я позабочусь обо всем остальном.

Принцесса Регина посмотрела на него со страхом.

– Ни за что! – воскликнула она.

– Хорошо! – произнес граф, во второй раз направляясь к двери. – Мне в таком случае делать здесь больше нечего.

– Мсье, – воскликнула бедная женщина, разгадав его замысел. – Я напишу.

– Давно бы так! – глухо прошептал граф, в глазах которого загорелся зловещий огонек радости.

Принцесса достала из столика листок бумаги, написала именно те слова, которые продиктовал ей граф, вложила письмо в конверт и, не запечатав, отдала его графу со словами:

– Горе вам, господин граф, если в нем заключена какая-нибудь беда!

– Вы совсем еще дитя, Регина, – сказал граф Рапт, беря записку. – Я занимаюсь устройством вашего счастья, а вы забываете, что я – ваш отец.

Почтительно поклонившись принцессе, граф вышел из комнаты. Едва дверь за ним закрылась, бедная Регина зарыдала и, молитвенно сложив руки, воскликнула:

– О моя бедная мать! Бедная моя мать!

Глава CXLIII Дипломатия случая

Как читатель догадывается, господин Рапт ночью ни на минуту не сомкнул глаз: нельзя же разыграть ужасную партию, не изучив и не подготовив все детали.

Погрузившись в старое вольтеровское кресло, подперев голову руками, он, казалось, был безучастен ко всему, что происходило вокруг, поскольку весь ушел в себя.

Результатом этого раздумья было вынесение смертного приговора бедняге Петрюсу.

Часов в семь утра, когда рассвело, он встал, прошелся раз пять-шесть по кабинету, остановился перед одним из ларцов и поднял его крышку.

В одном из ящиков лежала толстая пачка писем. Взяв ее, он приблизился к лампе. Вытащив наугад одно из писем, он быстро пробежал его глазами.

Лицо его помрачнело. Словно бы весь стыд, накопившийся в глубинах его сознания за столько лет, выплеснулся в один момент на его лицо.

Он лихорадочно смял все письма, медленно приблизился к камину и бросил на съедение пламени все, что оставалось у него от принцессы Рины.

И с горькой улыбкой проследил за тем, чтобы все письма сгорели.

– Итак, – прошептал он, – в одно мгновение пропали все мои надежды!

Затем он быстрым движением ладони потер лицо, словно сгоняя с него хмурость и печаль, и энергично дернул за висевший над камином шнурок звонка.

По этому сигналу в кабинет вошел его камердинер по имени Батист.

– Батист, – сказал ему господин Рапт. – Извольте посмотреть, здесь ли мсье Бордье, и попросите его прийти ко мне.

Батист вышел.

Господин Рапт снова подошел к сундуку, выдвинул другой ящичек и извлек из него пару седельных пистолетов.

Проверив их, он убедился в том, что они заряжены.

– Отлично, – произнес он, положив их на место и задвинув ящичек.

Закрывая крышку ларца, он услышал за спиной три легких удара в дверь.

– Войдите, – сказал он.

В кабинет вошел Бордье.

– Садитесь, Бордье, – сказал граф Рапт. – Нам с вами нужно серьезно поговорить.

– Уж не заболели ли вы, господин граф? – спросил Бордье, увидев помятое лицо своего хозяина.

– Нет, Бордье. Вы, несомненно, уже в курсе всего, что случилось сегодняшней ночью, и вас поэтому не должно удивлять то, что после подобного потрясения я выгляжу несколько необычно.

– Да, я только что с большим удивлением и сожалением узнал, господин граф, о кончине госпожи маршальши де Ламот-Удан.

– Именно об этом я и хотел бы с вами поговорить, Бордье. Хочу сообщить вам, что завтра я дерусь на дуэли. Причины вам знать ни к чему.

– Вы деретесь, господин граф? – с испугом в голосе переспросил секретарь.

– Я, а кто же еще! И нечего так пугаться. Вы ведь меня знаете и знаете также о том, что я умею за себя постоять… Но я хочу поговорить с вами не о дуэли, а о тех последствиях, которые она может иметь. Некоторые детали заставляют меня опасаться ловушки. Для того, чтобы не попасть в нее, мне нужна ваша помощь и ваше содействие.

– Говорите, что надо сделать, господин граф. Вы ведь знаете, что моя жизнь принадлежит вам.

– Я в этом никогда не сомневался, Бордье. Но прежде всего, – добавил он, беря со стола лист бумаги, – вот ваше назначение на должность префекта полиции: оно пришло вчера вечером.

Лицо будущего префекта полиции засветилось от удовольствия, а глаза заблестели от радости.

– О! Господин граф, – пробормотал он, – как мне вас благодарить и смогу ли я когда-нибудь сделать это?..

– Сейчас скажу, как. Вы знаете господина Петрюса Эрбеля?

– Да, господин граф.

– Мне нужен надежный человек, который передал бы ему письмо. И я рассчитываю на вас.