Салават Юлаев

- Здорово, орел башкирский! - ласково поздоровался с ним Богданов.

- Здра жла, вашбродь! - лихо и весело отозвался Салават, как учили его отец и капрал.

- Молодец, сотник! А что же ты молод? В сотниках указано быть старшине юртовому.

- Старшина, отец мой, - старик ведь совсем. Его куда воевать!..

- Как тебя звать?

- Башкирцев Шайтан-Кудейского юрта сотник Салават Юлай-углы, по-прежнему браво выкрикнул Салават, войдя в роль молодца-сотника.

- Здорово рапортуешь. С песней ты пришел?

- Я, вашбродь.

- И поешь тоже лихо, - одобрил начальник.

- Сандугачем дома зовут ведь, по-русски сказать - соловей...

- Соловей?! - Богданов засмеялся. - А скажи-ка мне, соловей, читать разумеешь?

- По-татарски совсем разумею. По-русски - так, мала-мала буквы смотреть разумею.

- Ну-ка, читай сей лист да на русский перекладай - что тут писано? сказал Богданов, передавая ему бумагу.

Салават взглянул на нее и едва удержался от восклицания: это было то самое, что он мечтал получить в руки, - письмо царя!..{207}

Салават подумал, что если он скажет вслух, что за письмо, начальник тотчас отнимет его, и с дрожащими руками, в волнении он читал про себя, стараясь сразу прочесть больше.

- "Я из далекий места пришел..." Как сказать то по-русски? Из тайный, что ли, места пришел - вот так будет ладно, вашскородь. "Я из тайного места пришел. Пётра Федорович Третий, царь!" - выговорил наконец Салават.

Он взглянул на Богданова, тот испытующе глядел на него.

Салават отшвырнул бумагу.

- Не знаю закон, как такой-то бумага читать? Мой отец старшина ведь! в притворном испуге воскликнул он.

- Читай, читай дальше. Я командир. Коли велел, то читай! - настойчиво приказал асессор, сунув обратно в руки Салавата письмо.

- "Башкирский народ, здравствуй! - перевел Салават. - Вам земля даем, лес, вода, трава, свинца, порох... Живи, башкирский народ..." - Салават запнулся. У него не хватало дыхания. Он узнал собственные слова, сказанные в доме Ереминой Курицы: "...живи, как звери в степи, как рыбы в воде живут, как вольные птицы в небе!.."

"Волю даем так жить детям и внукам вашим", - успел глазами прочесть Салават, но Богданов на этот раз сам протянул руку к бумаге.

- Ну-ну! Врешь! Довольно! - прервал асессор.

Салават спохватился. Чтобы скрыть волнение, он смял манифест и отшвырнул далеко в угол комнаты.

- Такой бумага нельзя читать, - сказал он, убеждая Богданова.

- Слыхал? - повернулся Богданов к Семке.

- Ваше благородьечко, барин, ей-богу, не знал, чего в ней, будь она проклята... сунул ее мне какой-то...

- Молчать! - прикрикнул Богданов, и Семка умолк, словно его заткнули.

- Врака такая бумага! - сказал с убеждением Салават. - Казак хочет землю забирать у башкирских людей, затем воевать идет... Нам начальник сказал.

- Какой начальник?

- Которого царица послала башкирские люди звать на войну...

- Верно сказал, - подтвердил Богданов, довольный своим посланцем капралом, который так ловко сумел убедить башкир в противоречии их интересов с восставшими казаками.

- Дорогу к Биккуловой{208} знаешь? - спросил он Салавата.

- На Салмышь-елга? Блям*.

______________

* Блям - знаю, понимаю.

- Горами пройдешь?

- Кажный дорожка знаю! - похвалился Салават.

- Молодец. Дам тебе еще тысячу соловьев, ты их поведешь к генералу Кару... Воюй хорошо - и награда будет.

Салават выпятил грудь.

- Сам Пугач забирам, а твоя канцеляр таскам! - брякнул он.

- Сук-кин ты сын! - невольно вырвалось у Семки.

Салават бросился на него и схватил за горло.

- Ты сам сукин сын, изменщик! Какую бумагу таскал! Злодейску бумагу!..

- Стой! Стой, соловей! Постой! - бросился уговаривать офицер, испугавшись за участь пленника, который, как он считал, много может порассказать о пугачевском лагере.

Салават, словно опомнившись, отошел, вытер руки об одежду и скорчил гадливую рожу.

- Рука об него запащкал, - сказал он, с презрением глядя на Семку.

- Сукин сын! - повторил Семка, но в тоне его, несмотря на притворную злобу, была теплота. Он знал изумительную силу Салавата, и по тому, как Салават в кажущейся ярости сжал ему горло, он понял, что все поведение знакомца - сплошное притворство.

Офицер понял Салавата иначе. В нем увидел он неумного, но верного пособника.

- Твой отец тархан? - спросил он.

- Тархан, старшина Шайтан-Кудейского юрта, Юлай Азналихов.

- Здорово репортуешь!.. Ну, так ступай. Завтра чуть свет поедешь в Биккулову и всех соловьев с моей шеи свалишь. Ехать без передышки, пока кони идут! За все про все с тебя спрос будет. Все хорошо исполнишь - награду дадут. Взял в толк?

- В толк, вашскородь!

- Ну, поди. Утром пакет тебе дам для генерала Кара.

Салават, выйдя из дома, где была канцелярия, спустился к реке. Холодная и быстрая, она спокойно стремила воды.

Салават сел на берегу на большой камень. Он глядел в вечернюю воду. Туда упали уже несколько тусклых звезд. Невдалеке от того места, где он сел, лежала груда камней, поросшая кустарником. Ветер донес из кустарника голоса.

- Коли под Оренбурх пойдем, там по логам уйти можно... Не идти же к царице в плен... Одним боярам лишь от того добро, а ты что за боярин? уговаривал хриповатый голос.