Салават Юлаев

Следом за Салаватом, передней сотней, скакали его башкиры. Приняв начальствование над всем отрядом, Салават назначил сотником над своими Кинзю{215}. Он слышал ропот среди своих: "Сын старшины сына муллы поставил! Другим не верит..." "Боится измены, собака!" - ворчали втихомолку башкиры.

Рядом с Кинзей, под надежной охраной двоих башкир, назначенных Салаватом, трясся на лошади без седла связанный Семка.

Салават напряженно думал о том, как выбраться из своего почетного и тяжелого плена. Еще полсуток пути - и все будет кончено, тогда уже не уйти. Надо было спешить. Но как?

Незаметно Салават удержал своего коня и сравнялся с Кинзей и Семкой, когда капрал отъехал покурить со своими солдатами. Пользуясь тем, что никто из окружающих Семку не понимает по-русски, Салават вполголоса обратился к нему:

- Ты, Семка, где письмо государское взял?

- За его рукой государевой припись - такое письмо где взять, как ты мыслишь? Сам государь мне дал, - сказал Семка.

- Так, стало, ты сам его видел?!

- Сам видел, - признался пленник.

- Чего же государь тебе наказал? Зачем он тебе башкирско письмо дал?? Ведь ты не башкирец!

- Вас, башкирцев, приводить к его царской руке послал... - Семка осекся, заметив, что капрал их нагоняет.

Капрал и сам давно уже порывался заговорить с пленником, но опасался того, что Салават понимает по-русски. Семку он знал еще год назад, до побега его из солдатской службы, как знали и помнили Семку и все солдаты. Если бы Семка пал на глаза не Богданову и не вновь присланному в тот год поручику, а попался бы кому-нибудь из старых офицеров полка, то его бы разом признали, но Семке, что называется, повезло. Только что, дымя табачком, капрал говорил с солдатами именно о нем. Они узнали его и вместе с тем еще не узнали. Капрал догнал Салавата и Семку.

- Семка, хошь табачку? - внезапно спросил он.

- Милость твоя, Листратыч, то дай потянуть, - отозвался Семка, не таясь от капрала.

- Ты, сказывают, затем и бумагу поднял с дороги, чтобы табачку покурить, - усмехнулся тот.

- За тем-то и поднял, - подтвердил пленник.

- А что в ней писано было? - спросил капрал.

- Ты башкирца спроси, Салаватку. Ему давал барин читать - по-татарски ведь писана, - притворился незнайкой пленник.

- Слышь, Салаватка, про что бумага? - обратился капрал к Салавату, свертывая цигарку для Семки.

- Царь Пётра письмо написал к башкирцам. Землю, волю дает, реку, лес, начальников убивать велит царь.

- Какой же он царь, коль велит начальников побивать?! - усомнился капрал.

- Они его тоже ведь не жалели, значит! - сказал Салават.

- Точно, что не жалели, - признал и капрал. - А что же он одним башкирцам письмо прислал? Царь-то русский, а письмо башкирцам?!

- Видать, он ко всем народам писал. У народов ведь разные нужды, вмешался Семка. - Кому чего надо, того тем и жалует.

- А сказывает начальство - не царь он, Пугач, беглый каторжник, рваные ноздри! - сказал капрал.

- Тьфу, брехня-то! - не выдержал Семка. - Каки таки рваные ноздри?! Да я его, как тебя, видал! Образом благолепен, бородка, усы черноваты с русинкой. Очи кари, обычаем прост, аж до слез...

- И грозен? - спросил капрал, уже поддаваясь искреннему тону пленника.

- Кому-то и грозен, а кому-то и милостив. Люди разны, и милость и грозы под стать человекам!

- Стало, письмо-то... Не на дороге нашел! - качнул головой капрал. - И говорил он с тобою, с солдатом беглым?!

- Не токмо что говорил - из царских рук чарку я принял, - увлекся Семка, - за ручку с царем витался и лобызал его ручку, манифесты своею рукой он мне дал, а как в дорогу послал, то сам государь меня обнял и в уста целовал.

- Мать честна! - удивился капрал. - Чай, медом пахнет, как целовал?

- Водкой да луком. Дух чистый русский! - сказал Семка. - Поручика чин на мне нынче.

- Ну, брешешь, Семен! Каков уж ты, братец, поручик?! Из беглых солдат во поручики!.. Бога побойся, собака! - рассердился капрал.

- Искали бумаг у меня господа, а заветную разыскать не сумели, признался пленник. - На привале ты сам прочитай, покажу, то не скажешь брешу!..

Капрал замолчал. Как ведь знать - не накликать бы лиха! Вдруг вправду был беглый солдат, а теперь офицер... благородие!

- Хоша б посмотреть своими глазами на царский подпис... Эх ты! Не сберег такую бумагу - поручик взялся! - укорил капрал.

- А бумага в бакете у Салаватки лежит, печатью ее припечатали да в бакет заложили, - утешил Семка.

- Неужто вправду? - спросил капрал.

Салават молча вынул пакет, показал капралу и спрятал обратно в шапку.

- Мать честна-то! А что, кабы нам почитать? - заикнулся капрал.

- По-татарски ведь писана - как ты читаешь! - со злостью откликнулся Салават, которого самого замучило желание открыть пакет и дочитать до конца запретную грамоту.

- Ведь ты почитаешь, а мне-то по-русски скажешь, - с усмешкой сказал капрал.

Салават не понял, притворно он так говорит или в самом деле хочет узнать, что в бумаге. А может, поймает на слове да и свяжет, как Семку.

- А ты сам печать ломать будешь, с орлом, на бакете? - так же насмешливо спросил Салават, чтобы не понять, нарочно он говорит или вправду.