Салават Юлаев

Генерал-майор Кар, назначенный главнокомандующим правительственных войск, собрал все, что мыслимо, по редутам и городкам Самарской линии, орудия, ядра, порох, седых инвалидов, но, не надеясь на слабое войско, наскоро, несерьезно состряпанное без настоящего внимания, он потребовал подкреплений со всех сторон: из Казани и из Москвы - солдат, казаков - с Дона и "инородцев" - с Урала...

Весть о том, что башкиры, собранные по приказу царицы, идут к генералу Кару, встревожила Пугачева. Он, человек, бывалый в боях, видавший их в битвах с немцами, умел оценить башкир как отчаянный, безудержный народ и предпочел их иметь на своей стороне, а не против себя.

Он приказал написать манифест к башкирам на татарском языке. Когда татарин Идорка{213} составил его и перевел Пугачеву, царь, подумав, добавил:

- Пиши ты, Идорка, к башкирцам еще такие слова: жалую вас землями, травами и лесами, реками и горами, порохом и свинцом, и живите, как звери степные, как рыбы в воде, как птицы в небе - по всей вашей вольной воле...

- Доброй слова сказал, бачка! - воскликнул Идорка.

- Не я сказал - батыр один в Питербурхе, когда я еще на престоле сидел, так мне молвил. Спросил я тогда его, чего ваш башкирский народ хочет, он мне так сказал, - пояснил Пугачев.

- Доброй слова! - одобрил еще раз Идорка и принялся строчить.

Еще манифест к башкирам не был размножен, как в Берду примчался гонец из башкирских земель и стал требовать государя.

Когда привели его к Пугачеву, он рассказал, что он беглый солдат, а сейчас бежал с рудника, скрывался в башкирах и ускакал, когда по кочевкам явились солдаты собирать народ, по указу царицы, против царя.

- Слыхал, - сказал Пугачев.

- Башкирцы, тебе не во гнев, государь, не любят твоей благоверной супруги. Их можно к тебе привести. Пошли им письмо за своей рукою навстречу.

- И приведешь? - Пугачев посмотрел испытующе.

- Приведу! - подтвердил гонец. - Есть у меня там знакомцы.

Наградив гонца сапогами, чаркой вина из своих царских рук и полтиной, Пугачев наутро отправил его с манифестом перехватить башкир, высланных властями Екатерины.

Бывший беглец, а теперь личный царский посланец, Семка летел стремглав, поспевая к Стерлитамакской пристани, прежде чем туда явятся отряды башкир.

Но тептярский сотник Давлетев выдал его, поймав на раздаче пугачевского манифеста башкирам и тептярам.

Так Семка попал к Богданову в плен.

После беседы с Богдановым и неожиданно подслушанного разговора на берегу Ашкадара Салават плохо спал. Он совсем не радовался тому, что офицер обещал передать ему еще тысячу человек. Огромная толпа чужих, незнакомых людей связывала Салавата. Обмануть двоих труднее, чем одного, но обмануть тысячу человек невозможно: кто-то из них да знает же пути на Биккулову и на Оренбург!

Салават понял свою ошибку.

- Дурак, - корил он себя. - Ты хотел быть умнее всего парода - и вот попался. Тысяча человек поведут тебя в войско царицы, и ты не сможешь от них уйти. Если бы ты не стал их начальником, ты бы мог скрыться один, а теперь, у всех на виду, тебе никуда не суметь убежать...

Салават больше всего жалел о том, что не поделился ни с кем своим намерением идти к царю и заранее не сумел сложить вокруг себя кучку надежных людей.

Утром Кинзя подошел к другу.

- Не знаю, Салават. Все боятся. Никто ничего не знает... Кто говорит надо за царя, кто - за царицу... За царицу хотят из страха, что жестоко усмирять потом будут...

Салават велел приготовиться в дорогу, а сам зашел снова к Богданову. Асессор только что проснулся и завтракал. Напротив него сидел за столом писарь в очках. Салават заметил, как он вложил в пакет пачку бумаг и среди других - манифест царя, обращенный к башкирам, и потом запечатал сургучной печатью.

- А, соловей! - встретил Салавата асессор. - Входи, входи... Вот тебе пакет. Передашь в собственные руки - слышь, в собственные! - генералу Кару... Вот пакет... - Асессор взял от писаря, осмотрел и зачем-то понюхал сургучную печать. - С тобой же пошлю и вчерашнего мужичонку - не задуши его. Живым генералу сдай. Теперь с богом!.. Кругом и марш!..

Салават вышел за ворота. Вместе с ним вышел асессор. Весь отряд в тысячу человек "инородцев" стоял на улице.

- Одна сволочь! - сказал асессор. - Как они драться будут! Давлетов! позвал он громко. Тептярский старшина выехал к нему. - Вот тебе начальник, Салават Юлаев. Не гляди, что он молод, зато удал. Он вас поведет куда надо.

- Латна, вашескородье! - согласился старшина, исподлобья, угрюмо взглянув на Салавата, так нежданно ставшего выше его самого.

- Ну, с богом, - отпустил асессор.

Кинзя подвел Салавату лошадь. Салават вскочил в седло и тронул коня. Тысяча коней тронулись за ним, по десяти в ряд, с края каждого ряда ехал десятник. Сотня разделялась от сотни, впереди каждой скакал сотник. Рядом с Салаватом ехал капрал, тот самый, что приезжал на кочевку для набора башкир. Его солдаты держались с боков и позади отряда.

Проехали мимо пристани.

Развернулась степь. Салават дернул поводья и поскакал быстрее. Он не подал никакого другого знака, но за ним быстрее зацокали копыта тысячи коней.