Салават Юлаев

Оттолкнув Еремину Курицу, Хлопуша шагнул к Пугачеву.

- А ты кто таков, я спрошаю?! - по-прежнему с дерзким вызовом повторил он. - Кто таков ты? Отколе?

Пугачев поглядел с насмешкой.

- Я?.. Архирей... заморских земель! Дедушка нихто да бабушка пыхто!.. А вот ты продерзкий языня!.. Я тебя впервой вижу, не знаю, а ты пытаешь - кто да отколь... А сам, говорил, в палачах был... Тебе все равно, а мое дело тайность... Великое дело!..

- А мне - все равно?! - с горечью переспросил Хлопуша и вдруг злобно вскинулся: - Да и то все равно! Вот уйду с Салаваткой в Башкирду, приму магометскую веру, да и шабаш! Что мне ваши дела? Я клейменое рыло, рвана ноздря, беглый каторжник, да еще ко всему и разбойник, да тьфу ты, палач!..

- Афанасий Иваныч, постой! - кинулся умолять уметчик. - Да ты не бери в обиду... Время сам знаешь какое - у стен и то уши!.. Его милость симбирский купец Иван Емельянов проездом гостит, по купечеству ездил повсюду и ведает много...

- А мне ни к чему! - раздраженно прервал Хлопуша. - У меня ведь купцам, что дворянам, - едина честь: сук да веревка! Пойдем, Салават! - позвал он и взялся за шапку.

Салават живо на плечи вскинул мешок.

- А ты зря, ватаман, серчаешь! - остановил Пугачев Хлопушу. - Не всякое слово в строку. У меня примета такая: кто с первой встречи повздорит, с тем дружба вовек не порушится. Знать, нам с тобой подружить!..

Хлопуша взглянул в ясные, горящие глаза Пугачева. Приветливая, хитроватая и добрая улыбка его располагала к нему сердце.

- Идем-ка сюды, потолкуем, - позвал Хлопушу Еремина Курица, кивнув на дверь горницы, куда услал Пугачева при стуке в ворота.

- Идем, что ль! - мигнул Пугачев. - Да брось, не серча-ай! - сказал он, дружески положив сильные руки на плечи атамана.

Хлопуша не сразу сдался. Задумчиво и испытующе обвел он взглядом обоих и, увидав особую торжественную таинственность в их взглядах, вдруг бросил шапку на лавку.

- Айда! - решительно согласился он. - Ты, слышь, Салават, пожди тут, а я с ними...

Все трое вышли.

Салават остался один с мешком за плечами. Обида ожгла его. Он стоял посреди избы в задумчивом оцепенении.

"Кунак Салават, друг Салават, - думал он. - Салават за Хлопушей в огонь и в воду, все вместе... А когда дело большое пришло, тогда - погоди тут один, Салават!.. Купец, видишь, умный приехал, царя видал, знает много, а ты, значит, глуп! Ты тут сиди, Салават!.. Битты!* Довольно уж, Афанас Иваныч! Твоя дорога туда, моя дорога сюды, Афанас Иваныч!.."

______________

* Битты - будет, хватит, довольно.

Салават поправил мешок за плечами, тронул шапку и выскочил вон, во двор. Почти бегом он бросился под навес, где кормились кони, быстро взнуздал своего и хотел вскочить на седло, как кто-то рванул его вниз за подол бешмета. Он оглянулся.

- Тпру! Стой!.. Погоди!.. - услышал он девичий голос. - Куды ты, с хозяином не простясь, из ворот?!

Крепкая, ладная молоденькая казачка насмешливо глядела на него.

- Чего тебе надо, девка? Мой конь...

- А мне почем знать - твой, не твой ли? Вишь, тут стоит не один конь, а два. Ускачешь в степь - там ищи!

- Пусти! - отмахнулся от девушки Салават.

Он снова хотел взобраться в седло, но она крепче прежнего дернула за бешмет.

- А я говорю - не пущу! Ишь ты, черт скуломордый! Батя! Батя! Батяня!.. - крикнула девушка. - Тут малый какой-то коня зануздал!..

- Мой жеребец, говорю тебе, девка! Чего ты кричишь?! - Салават еще раз взглянул на нее. Ее воинственный вид его рассмешил. - Казак, а не девка! - с усмешкой сказал он. - Айда, идем спросим, - согласился он.

- И казак! - задорно согласилась она. - Спросим, тогда и езжай.

Они вошли в избу. Из горницы вышли навстречу Хлопуша и хозяин умета.

- Что стряслось тут, Настюша? - спросил уметчик. - Чего ты звала?

- А вот, - кивнула Настя на Салавата, - коня зануздал, да и ногу в стремя. Я, мол, - стой, - а он - жеребец, мол, его. Мне как знать, что его!

- А ты куды же один, Салават, собрался? - спросил удивленный Хлопуша.

- Так... Ладно! - махнул Салават рукою. - Один ведь поеду домой. Видать, у нас разны дороги!

- Да ты что, обиделся, что ли? - спросил Хлопуша.

- Ладно, ладно!.. Чего обижаться! Ты - туды, я - сюды. Ты меня никогда не знал, я тебя не знаю. Чего обижаться!..

- Да ты не таись! На что у тебя обида?

- Чего "не таись"! Чего "не таись"?! - горячо воскликнул Салават. - Ты сам от меня таишься! Когда мне нельзя русской правды знать, зачем ходить вместе?! Твоя жизня - своя, моя жизня - своя!..

- Ты сбесился, что ли? - воскликнул Хлопуша, который уже много месяцев жил с Салаватом без ссоры и споров.

- Ты сам, Афанас Иваныч, сбесился! - запальчиво возразил Салават. Чего мне нельзя знать? Кто в Самару с тобой ходил? Кто коней держал возле тюрьмы?! Я что, никогда, что ли, царское имя не слышал?! Раньше - можно, теперь - нельзя?! Царь Пётра нельзя знать? Царь Пётра - ваш русский царь? А башкирский другой царь будет? Неправда, Иваныч, одна земля - одна царь!..

- "Одна царь!" - засмеялась девушка.

- Ты, дочка, пойди там телят погляди или что по хозяйству, а тут не девичье дело! - сказал ей хозяин.

Настя со вздохом махнула рукой и вышла.