Салават Юлаев

Атаманы военной коллегии, сам Пугачев, Салават и Белобородов смотрели на карту. Путь на Казань, а оттуда - на Нижний и на Москву мог идти через Уфу, но тут на пути стоял Михельсон, а за ним надвигался Фрейман. Этот путь мог также лежать вверх по Аю, на Красноуфимск и Осу, но с востока грозил генерал Декалонг, который ударил бы непременно во фланг. В Екатеринбурге и Кунгуре, кроме того, стояли большие команды, которые могли нанести оттуда смертельный удар.

И военный совет разработал блестящий план.

Белобородов движется с войском на Нязе-Петровский завод, прикрывая главные силы от нападения Декалонга с востока; при этом он разглашает повсюду, что с ним идет сам государь.

Салават выступает к Уфе, прикрывая царя от удара со стороны Михельсона, но тоже всем говорит, что царь идет с ним на Уфу.

Юлай остается на месте в горах, занимая ущелья, переправы рек и горные перевалы, тревожа врагов и делая вид, что главные силы сосредоточены где-то в горах, в районе заводов, где и засел Пугачев.

А в это время, хранимый со всех сторон, сам Пугачев без боя по Аю выходит за Красноуфимск и осаждает Осу, чтобы овладеть переправою через Каму.

Так строился план, но они не успели закончить обсуждение этого плана, когда Михельсон ударил на лагерь.

Здесь было довольно сил для сопротивления врагу. Впустив Михельсона в середину собравшихся войск, можно было бы тут задавить его просто массой. Но это могло означать, что на выручку Михельсону подоспеют Фрейман и Декалонг, а главной своей задачей Пугачев считал поход на Москву.

И хотя пугачевские командиры не успели еще до конца обо всем сговориться, - вступив с Михельсоном в бой, Салават твердо помнил о том, что путь его должен лежать на Уфу.

Главный натиск гусар угодил как-то так, что их эскадрон ворвался в лесок, где стоял перед тем шатер Пугачева.

Салават увидал это вовремя и сам с двумя сотнями воинов ринулся царю на подмогу. Сабля его сломалась в бою от удара по ружейному стволу, и Салават выхватил из-за седла сукмар, под губительной тяжестью которого падали с ног не только гусари, но даже кони валились с разбитыми черепами и сломанными хребтами...

Михельсон наседал, видимо, считая, что самое основное сейчас - отрезать дорогу к Уфе. Ночной бой с Салаватом он принял за попытку всей армии Пугачева прорваться на Уфу. Он расставил так свои силы, что преградил все пути на юг и на запад. Натиск его был стремителен и горяч. Под первыми ударами Михельсона башкиры слегка потеснились.

Когда Пугачев увидал, что Михельсон теснит его войско, - превозмогая страдания, причиняемые ему раной, он потребовал дать коня, чтобы сесть в седло и самому скакать в битву.

- Куда ты, надежа! Тебе уходить, а не голову подставлять. Ведь ранен ты, и рука у тебя не крепка! - взмолился Овчинников.

- Убей меня тут, а не дам я тебе коня, не пущу тебя в схватку, вмешался Давилин. - Сколь душ загубили, а тут тебя даром отдать Михельсону...

Давилин осекся и замолчал. Всего лишь сутки назад яицкие главари снова сами думали о выдаче Пугачева властям, но тогда бы они этим предательством спасли свои головы, а сейчас получилось бы так, что сам Михельсон захватил его силой и предатели не могли ничего получить для себя от его гибели.

К спорящим подбежал Почиталин-отец.

- Скачи вверх по Аю живей, государь. Мы догоним! - выкрикнул он. Якимка, что смотришь?! Садись на козлы, гони! Овчинников, плохи дела, помогай... Копь убит у меня, сатана!..

- Бери моего, а я тут, - отозвался Давилин, уже вскочив на козлы рыдвана, в котором сидел Пугачев.

- Пустите, разбойники, черти! Али я не казак?! Сами не справитесь и меня не пускаете, как мальчишку!.. - в гневе зыкнул на них Пугачев, пытаясь вылезть из рыдвана.

- Держи его! - приказал подскакавший к ним Коновалов и грубо толкнул Пугачева назад. - Сиди смирно! Рехнулся ты, царь, так и свяжем!..

Давилин хлестнул коней, они дружно рванули с места рыдван, но Пугачев схватил здоровой рукой за вожжи и осадил четверку.

В этот миг подскакал Салават, оттянувший отряд Михельсона, который ворвался в лесок.

- Государь, уезжай! Без тебя постоим... Береги свою голову, государь! жарко сказал Салават.

И Пугачев сдался на уговоры. Махнул рукой и позволил себя увезти.

Яицкие казаки и заводской люд пустились за ним, за ними потянулся обоз...

Продолжалась битва, но теперь она приняла другой оборот.

Белобородов, Юлай и Салават преградили путь Михельсону. Они закрепились на гребнях высот, и гусары никак не могли прорваться, отражаемые ружейной пальбой, сотнями стрел и ударами нескольких пушек.

С той минуты, как Пугачев прощально махнул рукой, Салават считал, что самое главное - выиграть время, выстоять здесь на месте, пока государь успеет уйти подальше.