Сабриэль

Вода оказалась холодной, но не то чтобы нестерпимо. Несмотря на все старания Сабриэль, когда она ступила на дно, во все стороны побежала рябь – серебро на темной воде – и раздался еле слышный всплеск. Ноги Сабриэль коснулись дна, и она задохнулась. Не от холода, нет, но внезапно всем существом ощутив два разбитых камня Великой Хартии. Жуткое ощущение накатило, словно острый приступ желудочного гриппа: мышцы живота свело судорогой, кожа покрылась испариной, голова закружилась. Согнувшись, Сабриэль вцепилась в ступеньку и дождалась, пока первые спазмы не сменились тупой болью. Это было куда хуже, чем меньшие камни, расколотые на Рассеченной Вершине и в Нестоуве.

– Что такое? – прошептал Оселок.

– Ох… разбитые камни, – пробормотала Сабриэль. Она вдохнула поглубже, усилием воли гоня боль и дурноту. – Я выдержу. Слезай осторожнее.

Сабриэль вытащила меч и забрала у Оселка свечу: тот приготовился войти в воду. Несмотря на предупреждение, он вздрогнул всем телом, едва ноги его коснулись дна. На лбу юноши полосками выступил пот, как в зеркале отражая рябь, распространившуюся по воде.

Сабриэль ожидала, что Моггет запрыгнет к ней на плечо, ведь Оселка он явно недолюбливал; но, к вящему ее удивлению, кот решил ехать на юноше. В первую секунду Оселок тоже опешил, но тут же пришел в себя. Моггет устроился поудобнее у него на шее и тихо промяукал:

– Держитесь у самого края, насколько сможете. Порча… искажение… проявляются куда более неприятным образом ближе к центру.

Сабриэль в знак согласия взмахнула мечом и двинулась вдоль левой стены, стараясь как можно меньше тревожить поверхность воды. Но слабый плеск казался оглушительно громким, эхо разносилось по подземелью, летело вверх и за пределы озера, дополняя и усиливая один-единственный здешний звук – падающих капель, что с громким бульканьем срывались с потолка или неспешно стекали вниз по колоннам.

Присутствия мертвых не чувствовалось, но как знать, может, разбитые камни мешали ей ощутить его. Из-за этих камней у Сабриэль страшно болела голова – точно от неумолчного, слишком громкого шума, желудок болезненно сжимался, во рту горчило от едкого привкуса желчи.

Едва маленький отряд дошел до северо-западного угла и оказался прямо под одним из световодов, как свет вдруг померк и хранилище мгновенно погрузилось в кромешную тьму. Крохотные огоньки свечей мягко мерцали во мраке.

– Облако наползло, – прошептал Оселок. – Сейчас уйдет.

Затаив дыхание, они стали неотрывно глядеть вверх, на еле видный светящийся контур, и вскоре были вознаграждены: солнечный свет вновь потоком хлынул вниз. Облегченно выдохнув, Оселок с Сабриэль побрели вброд дальше вдоль длинной стены, протянувшейся с запада на восток. Но радовались они недолго. Где-то в свежем воздухе высоко над головами новое облако застлало солнце – и опять сгустилась мгла. А облака все ползли и ползли, и теперь краткие мгновения света перемежались долгими минутами непроглядной тьмы.

Без солнца в хранилище становилось холоднее – даже если солнце это просачивалось вниз под землю по длинным световодам. Сейчас Сабриэль ощущала холод всем своим существом, а еще внезапно накатил иррациональный страх, что они слишком задержались здесь и снаружи вот-вот наступит ночь, где их будут поджидать изголодавшиеся до жизни мертвецы. Оселка тоже знобило – в том числе и от воспоминаний двухсотлетней давности, когда он шел вброд по той же самой воде и на его глазах королеву и ее двух дочерей принесли в жертву, а Великие Камни разбили. Перед его внутренним взором так и стояло кровавое пятно, клубящееся в воде, – словно мгновение из прошлого застыло в памяти на веки вечные.

Им помогла та самая темнота, которая внушала такой страх поначалу. Сабриэль заметила справа какое-то смутное свечение, неясный отблеск ближе к центру. Заслоняя глаза от огня свечи, она указала туда Оселку.

– Да, там что-то есть, – еле слышным шепотом подтвердил он. – Но до него еще шагов сорок в направлении центра.

Сабриэль не ответила. В этом неверном отблеске ей почудилось что-то знакомое – смутное ощущение сродни тому, что накатывало, когда в школе к ней являлся отцовский фантом-посланник. Повернувшись к стене спиной, Сабриэль поспешила вперед, преодолевая сопротивление воды; за нею клином расходилась рябь. Оселок присмотрелся и пошел следом, борясь с тошнотой, что накатывала волнами, точно после двойной дозы рвотного. Голова у него тоже кружилась, ноги подкашивались.

Они прошли еще шагов тридцать, боль и тошнота неуклонно нарастали. И тут Сабриэль резко остановилась. Оселок перехватил меч наизготовку и поднял повыше свечу, высматривая врага. Но нападать на них никто и не думал. Нездешнее свечение исходило от защитного ромба: четыре ориентированных по сторонам света знака Хартии сияли под водой, а между ними протянулись, посверкивая, линии силы.

В середине ромба стояла застывшая человеческая фигура с воздетыми руками: вероятно, когда-то они сжимали оружие. Иней посеребрил лицо и одежду, затушевав черты, лед сковал воду вокруг. Но Сабриэль ни на минуту не усомнилась, кто это.