Рыцарь двух миров

— Ну представьте себя на месте Зигера! Если бы вы стали подбивать гарнизон на бунт, то вы постарались бы припугнуть меня или убить?

Хоггард задумался.

— Я понял! Конечно же, припугнуть. Твоя смерть во время бунта — это и его смерть. Смерть барона во время бунта его собственного гарнизона! Да все бароны двинут сюда свои войска и перевешают всех бунтовщиков во главе с капитаном, даже если он не участвовал в бунте.

— Вот именно! Это и есть та граница, дальше которой Зигер не пойдёт. Устроить мне несчастный случай? Да! Но смерть во время бунта? Нет! А именно бунта я и жду.

— А ты уверен, что сумеешь справиться с бунтом?

— Процентов на восемьдесят.

— И откуда такая уверенность?

— В уверенности солдат в том, что я не справлюсь с бунтом. — Видя непонимание Хоггарда, я пояснил: — Они уверены в своей силе и не принимают никаких мер предосторожности. Они слишком недооценивают меня. — Я хмуро посмотрел на Хоггарда. — А это опасно.

— О да, — согласился старый солдат.

Как бы то ни было, но постепенно вырисовывались черты будущего противостояния. Зигер опирался на солдат гарнизона, которые всё меньше и меньше были довольны мной. Я же сумел приобрести поддержку населения тем, что если и не остановил полностью поборы, то существенно снизил их, а также тем, что издал ряд приказов, которые должны были помочь крестьянам начать жить, а не выживать. Впрочем, особых иллюзий я по поводу этой поддержки не питал, прекрасно понимая, что десяток умелых солдат стоит сотни крестьян. Просто этими действиями я отвлекал внимание Зигера от своих реальных планов, поскольку тот был уверен, что я, поддерживая крестьян, пытаюсь завоевать их доверие для борьбы с ним. Как солдат, он относился к крестьянам презрительно и, поскольку считал эту затею безопасной для себя, не очень мешал, предпочитая сосредоточиться на том, что, по его мнению, представляет угрозу. Однако тем не менее следил за мной он очень внимательно.

Обстановка тем временем накалялась. Вряд ли Зигер сможет долго игнорировать раздражение солдат, требующих приструнить «зарвавшегося барона». Об этом мне сообщил Ролон, который, как мы с ним и договорились, изображал человека, крайне мной недовольного. Конечно, солдаты ему не совсем доверяли, но общего настроения при нём не скрывали, а большего мне и не нужно.

События резко ускорились на десятый день, и произошло это совершенно неожиданно как для меня, так и для Зигера.

Наш отряд, как обычно, разъезжал по деревням. В одной из деревень мне захотелось пить, и я остановился около ближайшей хижины и попросил молока. Испуганный крестьянин так растерялся, что пригласил нас зайти в дом, очевидно не сообразив от растерянности, что гостей слишком много. Тем не менее я зашёл внутрь, немного поколебавшись, за мной вошёл Зигер и двое солдат, которые тут же встали около двери. Я раздражённо покосился на них, но выгонять не стал.

В доме нас встретили двое детей. Очевидно, это были сын и дочь крестьянина. Мальчик был примерно мой ровесник, девочке было лет шесть. Она с испугом уставилась на нас и теснее прижалась к брату, который сердито смотрел на наше бесцеремонное вторжение. Тут появился хозяин дома с кувшином в руке.

— Прошу вас, милорд, — с низким поклоном протянул он мне кувшин.

— Вот спасибо. — Молоко было парное и потому показалось мне немного жирноватым. Это была, конечно, не та городская «водичка», которую продают под видом молока. — А немного хлеба у вас не найдётся?

— Хлеба? — растерялся крестьянин. Он помялся, а потом не очень охотно сказал: — Немного есть, милорд. — Достал из печки только что испечённый хлеб и нехотя протянул мне.

Я внимательно посмотрел на него и огляделся. В доме было довольно тесно и не слишком прибрано. Да и самая тщательная уборка не смогла бы скрыть бедности этих людей. Только теперь я понял причину такого поведения крестьянина. По-видимому, кроме этого хлеба, у него не было в доме никакой еды. А ведь ему ещё надо было кормить детей.

— Простите, а где ваша жена? — Я понимал, что вопрос звучит бестактно, но меня действительно это заинтересовало.

— Она умерла, милорд. В прошлом году. Тогда была эпидемия тифа.

— Эпидемия? — нахмурился я. — И много ещё умерло?

— В нашей деревне двадцать человек, а в соседней половина.

— Двадцать человек! — фыркнул Зигер. — Ты хоть считать умеешь?

— Я что-то не помню упоминания об эпидемии в отчётах, которые я читал! — повернулся я к Зигеру.

— Такие мелочи не отражаются в отчётах.

— Мелочи? Смерть половины деревни вы называете мелочами?

— Крестьянин преувеличивает, милорд. Всего было зарегистрировано пять смертельных случаев. Потом согласно указу Буефара сюда были направлены несколько врачей-магов, которые быстро остановили эпидемию.

Крестьянин, испуганно глядя на Зигера, пробормотал:

— Возможно, я ошибся, милорд. Я действительно не умею считать.

И тут совершенно неожиданно вперёд выскочил сын крестьянина.

— Отец! Хватит бояться! Скажи, как на самом деле было! Пять человек! Умерла моя мама, в соседнем доме умерла вся семья, а их было шестеро. Умерли…