Рыбы молчат по-испански

– Изменилась, злая стала. Деньги копит: прикупила участок земли под Москвой, собирается строить коттедж. Чертежи заказала… Вообрази: у нее в коттедже будет четыре этажа! Восемь ванных комнат. Восемь! В каждой спальне по ванной. Сауна с бассейном. Просто в голове не укладывается! И это та самая Ксения – здравомыслящая, неприхотливая. Ведь что она говорила еще совсем недавно? Что ей замечательно живется в однокомнатной квартирке. Что она привычную жизнь ни на что не променяет! И говорила все это абсолютно искренне, от чистого сердца… И вдруг – другой человек…

– Что-то многовато ванных комнат… Прямо не верится. Но Ксению твою можно понять. Все зависит от толщины пирога. Раньше ей таких пирогов никто не предлагал, а тут – пожалуйста. Но скажи, почему ты сама эту работу не бросишь, если тебя не привлекают пироги? Если все это не затягивает тебя по-настоящему, почему не уйдешь?

– Бросить? Я не могу ничего бросать. И даже не собираюсь. Если честно, сперва я придумала оправдание: может, когда-нибудь отправлюсь с тобой путешествовать, понадобятся деньги. Прости, я тебе ничего не говорила… А на самом деле это не так. Точное, не совсем так. Просто все это пока еще со мной происходит, понимаешь? Случается. Набирает обороты и не думает кончаться. Я не могу выйти из игры сама по себе, это как поезд – на ходу не выскочишь. Меня должно что-то вытолкнуть, что-то должно произойти. Я чувствую, что главное еще не случилось. Оно впереди.

Макс смотрел на нее очень внимательно.

– По-моему, у тебя проблемы не с чувствами, а с волей. У тебя нет воли. Даже не пойму: как это? Ведь ты взрослая женщина. Умная, прекрасно образованная. Почему ты такая аморфная?

– Аморфная, – повторила Нина, слегка растягивая слово. Несколько секунд она размышляла, стараясь правильно понять его значение. – Пожалуй, дело не в этом. Просто каждую встречу, каждое событие я воспринимаю не само по себе, а… Как бы это получше выразиться… как дорожный указатель.

– И куда же ведет твоя дорога?

– Вот это я и пытаюсь выяснить. И это и есть самое интересное!

– Все-таки ты очень странная, – сказал Макс, почесав подбородок.

* * *

Нина испанцев не помнила. Помнила только детей.

Особенно она запомнила девочку Тишу. Возможно, так случилось потому, что это был редкий случай, когда Нине удалось подружиться с испанцами. Дружба не угасла, когда конверт с авансом перекочевал в Ксенину папку и даже когда была выплачена вся сумма целиком, оформлены последние документы и получен заграничный паспорт на имя Кристины Олье Пуйч с черно-белой, тревожно-выразительной фотографией. Другая фотография Тиши, большая и цветная, стояла у Нины на письменном столе: высокая строгая девочка совершенно каталонского вида в очках и балетной юбочке – Тишу водили в танцевальную студию.

Тиша прожила в детском доме почти целый год, но так и не научилась играть с детьми. Не умела и не любила, потому что когда-то была единственным ребенком на всю полумертвую деревню и играть было не с кем. Стоило немалых трудов втянуть ее в игру, Тиша покорно выполняла все, что от нее требовали, но как только воспитатель отходил, игра прекращалась. Зато в дальнем углу площадки у нее была волшебная полянка, где она знала каждую травинку, каждую шишку, каждую трещину в коре. Снимала со ствола пахучую сосновую смолу, скатывала из нее шарики и сосала, как конфеты. Аккуратно втыкала в древесную плоть упругие хвоинки, как будто по стволу к вершине поднимались длинноногие человечки. Зимой ела снег и с наслаждением глотала чистую воду, пахнущую лесом.

Невролог из районной больницы сказал, что у Тиши скорее всего аутизм. Ставить окончательный диагноз не спешили, но на всякий случай к зиме собирались перевести ее в коррекционный интернат.

Тишин мир сжался до размеров полянки после того, как умерла тетя Настя, мамина родная сестра.

Тетя Настя была старше Тишиной матери и внешне скорее напоминала бабушку, чем тетку. Большая, грузная, с жидкими седыми волосами и желтоватой нездоровой кожей, она страдала одышкой и несколько раз лежала в больнице с сердцем. Младшую сестру, Тишину мать, тетя Настя считала никудышной бабой. Тиша еще в раннем детстве узнала, что мама у нее пьяница и что от ее пьянства умер несколько лет назад Тишин старший брат Ванечка. В доме матери всегда околачивался какой-нибудь дядя: сперва у них жил положительный дядя Слава, который относился к Тише хорошо, был мирным и незлым, но пил горькую. Дядю Славу сменил дядя Миша, потом снова появился дядя Слава, на этот раз другой, а тот, первый, которого Тиша звала папой, умер, выпив с похмелья тормозную жидкость.

У тети Насти был дом и небольшое хозяйство: куры, корова и собака Белка. Корову звали Маняня, она была норовистая и кроме тети Насти никого не подпускала, а собаку Белку тетя Настя любила едва ли не больше, чем Тишу. Вопреки деревенским обычаям Белка круглый год околачивалась в доме, ела со стола и даже спала в постели под одеялом вместе с хозяйкой.

Куры были самые обычные, одинаковые, как желуди, и имен не имели.