Рыбы молчат по-испански

Испанцы выглядывают из окошек микроавтобуса, с любопытством рассматривают старые дома, толпу пешеходов на светофоре. Эти белые стволы у деревьев – для красоты? Нет, это известка от вредителей. А что означает слово «peсtopan»? Что за «peсtopan»? Где вы его встречали? Такого в русском языке нет. Да вон, внизу на доме, видишь – написано. Так это не «peсtopan», а ресторан: у нас кириллица, а вы читаете как латиницу.

Рассматривают машины, считают шестисотые «мерседесы». В Испании такие встречаются не часто, а у нас – пять, семь или больше при выезде из Москвы на Рогожинское шоссе. Подумаешь, «мерседес». Нина слышала, что в Москве очередь за «бентли». «Бентли» просто так не купить: которые были, расхватали, привозят новую партию, и не хватает на всех желающих. Ксения недоумевает, зачем «Бентли» – нежная, капризная машина, не предназначенная для наших дорог? У Ксении «Тойота», совсем другое дело. Дешево и сердито. «Ничего себе дешево, – думает Нина. – Новая – сорок тысяч». Ей очень хочется такую машину. Ксенину «Тойоту», а вовсе не «Бентли».

Уже перед самым Рогожином встречают монаха. Черный силуэт на зелено-голубом фоне весеннего пригорода. Палка-посох, за спиной рюкзак. Облака отражаются в лужах, как бумажные кораблики, домик с резными наличниками, за ним другой – нежилой, заколочены окна. Черный силуэт – не видно издалека, приближается он или уходит. Какой сейчас век, угадай? Правильно, девятнадцатый.

В другой раз священник с большим крестом на груди голосует на обочине. Сколько ему лет, как думает Нина? С бородой не поймешь – двадцать или сорок. Виктор досадливо морщится: подвез бы батюшку, кабы не пассажиры. Католики, кто их поймет… Крестятся в обратную сторону.

В Чистый четверг из церкви вытекает очередь. Изгибается, вьет петли, напоминающие знак бесконечности: женщины в платках, бородатые мужчины. Зачем стоят? Ну как же, куличи святить. Нина рассказывает все, что ей известно про Чистый четверг, про куличи, про крашеные яйца. Есть еще святая вода, ею лечат. Помогает? Вера, медсестра из дома ребенка, рассказывает, что очень помогает. А одна нянечка даже клизмы со святой водой себе ставила.

Рогожин – это не Москва. Здесь все иначе.

Женщина в платке останавливается посреди улицы, складывает пальцы щепотью и размашисто крестится на купола храма. Глядя на нее, поспешно крестится другая, со стразами на блузке, на высоких острых каблуках. В воздухе плывет колокольный звон, и кажется, что это он пахнет медом и ранним летом, а вовсе не бесстыжий ветерок, который задирает подол длинной юбки.

Рогожин – город набожный. Юбка в пол, белый платочек…

В монастыре живет старец, отчитывает бесноватых. К нему очередь, как за «бентли», записываются за несколько месяцев вперед. Бесноватых привозят со всей России. Вера-медсестра рассказывала, как одна женщина на весь храм каркала вороной, потому что ее в родном городе сглазили. Начинаешь с ней разговаривать – нормально вроде бы говорит, а потом раз, перекривится вся – и кар, кар. Отстояла очередь к старцу, ждала почти месяц, одна верующая поселила ее у себя во славу божию. Принял старец, отчитал, беса прогнал, и она исцелилась. Домой поехала.

В конце зимы мироточила икона – про это тоже Вера рассказывала. Приезжали из дальних областей, из самой Москвы приезжали. Прикладывались, зажигали свечки, служили молебен. А все потому, что прихожане в храме жизнь вели строгую, некоторые уходили на послушание, а иные в монахи.

Иконы, свечи, молитвы. Народные чудеса.

Воспитательница из Конькова:

– Здесь у нас великий старец погребен. Мы часто бываем у него на могилке, берем землицу. Вы и себе возьмите. Эту землицу разводите в стакане с водой. А можете и в чай добавлять. Только при этом молитву читайте и что надо вам, у старца нашего просите. Все получите. Мы так всегда делаем и другим советуем.

Батюшка для прихожан царь и отец. Его слушаются. Вера-медсестра берет благословение на всякое дело – зуб удалить, сапоги купить, в отпуск съездить. А одну женщину батюшка-монах благословил с мужем не спать. К чему лишний грех, когда и так дети есть? Трудно воле батюшкиной подчиниться, да что делать… Но слухи ходят, что есть батюшки «ненастоящие». Вычислить их несложно, надо только смотреть, кладет ли батюшка во время исповеди руку поверх епитрахили или не кладет. Если не кладет – грехи не прощены, а священник «ненастоящий».

Незнакомых священников, храмов чужих набожные рогожинцы боятся.

А нянечка одна в Адином доме ребенка жалуется, что боится людей. Если причастится, то кто-нибудь может подойти сзади и коснуться спины. Она тогда прямо чувствует, как благодать уходит. А еще говорит, что кошки оттягивают благодать.