Читаем Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» полностью

Таже рече Господь во Евангелии (Иоанн, 5 г[лава])[1196]: «Испытайте Писания, яко вы мните в них имети живот вечный»[1197].

И аз, взем из глаголов Божиих, реченных чрез пророков и апостолов, первое, о стоянии мира, написах.

Соломон, глава 11:

«Даждь часть седмим и осмим, яко не веси, (Л. 7 об.) что будет лукаво на земли»[1198].

Даниил во главе 7:

«Четыре царства востанут на земли, яже возмутся, и преимут Царство Вышняго, и возмут é до века и до века веков»[1199].

Ездра во главе 6:

«Когда первому веку конец, а другому начало? И рече ко мне: „От Авраама даже до Исаака, егда рождени суть от него Иаков и Исав, конец века сего – Исав, а другаго (Л. 8) начало – Иаков“»[1200].

Таже во главе 14:

«Доколе не скончают времена, яко век погуби юность свою, и времена приближаются старетися, на дванадесят частей разделен есть век, и проидоша его десятыя и полдесятыя части, свыше суть его за полдесятыя части»[1201].

Захариа во главе 4:

«Видех и се: свещник злат весь, и просветилце его верху его, и седмь светилник верху его, и седмь ячаиц светилником верхним его»[1202].

(Л. 8 об.) Иоанн Дамаскин во главах 6 и 7:

«Седмь поясов, глаголют, небесе, един другаго вышший, и на коемждо поясе быти едину планит»[1203].

Иоанн Богослов во главе 20‐й:

«Видех ангела, с небесе низходящаго, имуща ключ безднны[1204] и ýже великое в руце своей, и связа сатану на тысящу лет». Андрей Кесарий тысящу лет связания сатаны полагает (Л. 9) от распятия Христова[1205].

Иоанн Богослов во главе 13 пишет:

«Да сочтет число зверино, число бо человече есть, и число его есть 666»[1206]. Все царства зверие именуются[1207]. В «Книге о вере» сия лета – 1000 и 666 – и лета Христовы числят воедино[1208].

Таже Даниил во главе 7‐й о единадесятом роге: «иже преспеет злобами вся, иже прежде его, и три цари смирит, и дастся в руку его (Л. 9 об.) до времени и времену и полвремени. И судище сядет, и власть его преставят»[1209].

Во Апокалипсии Иоанн во главе 11:

«И дам обема свидетелема Моима и прорицают дней тысящу двесте и 60»[1210].

Даниил во главе 12:

«Видех два ангела, вопрошающася, доколе скончание, яже нарече чудеса? Во время и во времени и в полвремене»[1211].

(Л. 10) В той же главе:

«От времене премену учащения дней 1290. Блажен терпяй и постигий во дни 1335»[1212].

В Деяниих апостолских во главе 17:

«Лета убо неведения презрев Бог, яже ныне повелевает человеком всем всюду покаятися, зане уставил есть День, воньже хощет судити вселенней в правду»[1213].

(Л. 11–12) …[1214]

(Л. 13)

Во Апокалипсии во главе 13:

«И стах на песце морстем, и видех зверя, восходящаго из моря, имуща седмь глав, и рогов десять, и на рогах его десять диадим, а на главах его имена хулы. И зверь, егоже видех, бе подобен рыси, и нози ему, яко медвежи, и уста его, яко уста лвова»[1215].

Андрей Кесарийский, Мефодий, Ипполит и инии зверя сего Антихриста истолковаша[1216].

(Л. 13 об.) У Даниила пророка во главе 7 пишет:

Сими звери знаменуются четыре монархии.

Первый, аки лвица, – Вавилонская монархия.

Вторый, аки медведица, – Персидская монархиа.

Третий – рысь или пардус – Эллино Греческая монархиа.

Четвертый зверь, десяторожный, – Римская монархиа[1217].

А для чего сими имены четырех зверей назвался един зверь, (Л. 14) о сем пишет Андрей Кесарийский в толковании во Апокалипсии[1218]: «Сими 4‐ми монархиа[1219] державствовати будет Антихрист, аки римский царь грядущий и началство римское разоряющий, егда палцы ножныя скуделныя узрит»[1220].

Для чего сия четыре царства сими звериами именовалися, ихже виде Даниил, сих зверей нравы царие тех монархий будут иметь[1221]. (Л. 14 об.) О нравех зверей сих четырех монархий и о царех пространно пишет во книге «Хрисмологион»[1222].

Апокалипсис глава 17:

Ангел Иоанну Богослову показа «жену, седящу на звере червлене, исполнену имен хулных, иже имеяше глав седмь и рогов десять, и на челе ея написано имя: тайна Вавилон великий»[1223](Л. 15) Той же ангел[1224] Иоанну рече: «Жену, яже еси видел, град есть великий, иже имать царство над цари земными. Седмь глав[1225] – горы суть седмь, идеже жена седит на них, и царей седмь. Зверь, иже бе и несть, и той осмый есть, и от седмих есть. Десять рогов, яже виде, десять царей есть, иже царства не прияша, но область, яко цари, един час со зверем приимут»[1226](Л. 15 об.) Ангел[1227] Иоанну седмь глав – седмь царей быти показа (Андрей Кесарийский вместо царей седмь царств назва: Ассирийское, Мидское, Вавилонское, Перское, Македонское, Ветхо Римское, Ново Римское[1228])[1229].

(Л. 16) По изчислению четырех монархий царей имена, колико в коей монархии было: первое – в Вавилонской, второе – в Персидской, третие – в Еллино-Греческой, четвертое – в Римской, вкупе же и Греческаго царства царие числятся, якоже пишет во книге «Хрисмологионе»[1230].

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная история

Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Поэзия и полиция» сочетает в себе приемы детективного расследования, исторического изыскания и теоретической рефлексии. Ее сюжет связан с вторичным распутыванием обстоятельств одного дела, однажды уже раскрытого парижской полицией. Речь идет о распространении весной 1749 года крамольных стихов, направленных против королевского двора и лично Людовика XV. Пытаясь выйти на автора, полиция отправила в Бастилию четырнадцать представителей образованного сословия – студентов, молодых священников и адвокатов. Реконструируя культурный контекст, стоящий за этими стихами, Роберт Дарнтон описывает злободневную, низовую и придворную, поэзию в качестве важного политического медиа, во многом определявшего то, что впоследствии станет называться «общественным мнением». Пытаясь – вслед за французскими сыщиками XVIII века – распутать цепочку распространения такого рода стихов, американский историк вскрывает роль устных коммуникаций и социальных сетей в эпоху, когда Старый режим уже изживал себя, а Интернет еще не был изобретен.

Роберт Дарнтон

Документальная литература
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Французские адвокаты, судьи и университетские магистры оказались участниками семи рассматриваемых в книге конфликтов. Помимо восстановления их исторических и биографических обстоятельств на основе архивных источников, эти конфликты рассмотрены и как юридические коллизии, то есть как противоречия между компетенциями различных органов власти или между разными правовыми актами, регулирующими смежные отношения, и как казусы — запутанные случаи, требующие применения микроисторических методов исследования. Избранный ракурс позволяет взглянуть изнутри на важные исторические процессы: формирование абсолютистской идеологии, стремление унифицировать французское право, функционирование королевского правосудия и проведение судебно-административных реформ, распространение реформационных идей и вызванные этим религиозные войны, укрепление института продажи королевских должностей. Большое внимание уделено проблемам истории повседневности и истории семьи. Но главными остаются базовые вопросы обновленной социальной истории: социальные иерархии и социальная мобильность, степени свободы индивида и группы в определении своей судьбы, представления о том, как было устроено французское общество XVI века.

Павел Юрьевич Уваров

Юриспруденция / Образование и наука

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука