Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»

Между тем случившееся вчера русское новолетие началось хотя и по обыкновению празднично, однако без обычных [в другие годы] и достопримечательных торжеств, поскольку царское величество не показывал никакого особенного удовольствия от соблюдения идущих из старины московитских церковных ритуалов и потому день ото дня сокращал все прежде соблюдавшиеся духовные церемонии и воздерживался от них; а вместо этого богослужения, в других обстоятельствах обычного, полководец [Шеин] (F. 186 v.) устроил роскошный пир, на котором царь со многими боярами с удовольствием развлекался и праздновал наступление нового года вплоть до полуночи, поднимались заздравные кубки при пушечной пальбе (как и в прошедшую субботу у Лефорта).

9‐го числа сего месяца патриарх имел аудиенцию продолжительностью в 2 часа, на которой представлял оправдания за неисполнение того, чтобы заключить царицу в монастырь, и возлагал вину за пренебрежение царским приказом на некоторых бояр и духовных лиц, которые c приведением многих причин не соглашались на это. К этому царское величество стремится с таким рвением, что повелел тотчас же и без всяких отговорок привезти в Преображенское на маленьких московитских повозках трех русских попов и отдать до дальнейших распоряжений в тамошний лейб-гвардейский полк под стражу; при том же патриарху станет в большую сумму денег, дабы вернуть милость царя.

Хотя большинство ближних бояр, министры, (F. 187) пребывающие здесь королевские комиссары, а также польский и датский посланники уже нанесли визиты генералу Лефорту, я же, однако, до сих пор воздерживался от такового, ибо, ввиду того, что публичная аудиенция мне еще не дана (но которую, надеюсь, получу на этой наступающей неделе), не желал я совершать публичного выхода. После же аудиенции я без колебаний нанесу ему соответствующий визит, принимая во внимание, что все выгодные и невыгодные предложения [дипломатов] передаются царю через Лефорта, и при таких обстоятельствах я хочу усиленно добиться его расположения. При сем с глубочайшей преданностью всеподданнейше вручаю себя

вашему императорскому величеству,

всеподданнейший, покорнейший,

Кристоф-Игнац эдлер фон Гвариент-Ралль.

Москва, 12 сентября 1698 г.

HHStA. Russland I. Karton 18. Fol. 184–187. Помета на л. 184: Dechifrirt. Опубл.: Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. Т. 3. СПб., 1698. С. 621–623; Петр I / Сост., вступ. ст., примеч. Я. А. Гордина. СПб., 2020. С. 134–136.

Приложение № 8 [1699 г. сентября 1 – 1700 г. января 18.] – Извет архимандрита Знаменского монастыря Иоасафа о юродивом Ивашке Нагом, заявившем о намерении обличать Петра I за то, что он «бороды бреет» и др. [1183]

(Л. 8) Прошлого 207‐го году июлиа в 18 день был я, архимандрит Иоасаф, на погребении у посацкого человека, а у Церкви у Зачатиа в Углу в Китае городе. И на том погребении, видя соблазн Нагова Ивашки, и с ним иные в волосяницах, с которыми он по рядам и по церквам ходил и денги обманом збирал, и велел ево, Ивашка Нагова, и волосянишника Ивашку Калинина, и старца своего Герсима Босова взять за тот соблазн и посадить в чепь, а Ивашка Нагова велел взять к себе в келью, потому что он, Ивашко, безмолствовал и ни с кем не говорил при многих людех.

И стал я, архимандрит, ему, Ивашку Нагому, говорить: «Что он по рядам и по погребеням ходит и деньги збирает?»

И он, Ивашко Нагой, сказал: «В том де вины нет, а дают де мне ради моей святости, и в том де мне будет мзда от Бога, что я, брав, и роздаю нищим же, а иному бы и не дали. И я де хочю и не то де делать: итить в Преображенское – царя обичать, что бороды бреет, и с немцами водитца, и вера стала немецкая».

И я, архимандрит, стал ему говорить: «Проклятой Ивашко, в своем ли ты уме?! Такие речи говоришь! Государя нет на Москве: изволил итить в Азов и ныне в Азове».

И он, Ивашко Нагой, сказал: «Будет де скоро к Москве послов немецких встречать»[1184].

И я, архимандрит, ево, Ивашка, спрошал: «От ково ты слышал, что государь к Москве будет послов встречать?»

И он, Ивашко, сказал: «В народе де говорят».

И я, архимандрит, стал ему, Ивашку, говорить: «Проклятой сатана, нагой бес, что ты видел? Или от ума отошел? У нас святейший патриарх – глава и Образ Божий носит на себе, а никакова соблазну от него, государя, не слыхал».

(Л. 9) И он, Ивашко Нагой, сказал: «А какой де он патриарх? Живет ис куска – пить бы ему да есть, да бережет де мантию да клабука белова, затем де он и не обличает. А вы де власти все накупные».