Читаем Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» полностью

Вам же, священным всем архиереем, архимандритом, игуменом, протопресвитером, иереем глаголю и завещаваю аз, отец ваш и архипастырь, не от себе, но от прежних святых отцев изем: вас же, кийждо в[1148] своей пастве и париссии или приходе, яже имате дети духовныя и прихожаны, наказуйте я́ не вдатися в сицевый странный и чюждый нехристианский обычай, еже власы растити и кудри ухищренми творити, наипаче же таймичищныя, си есть чюждыя накладныя власы налагати, (Л. 444) брады брити и тафии носити, но научайте я́ и вразумляйте сих[1149] всех ошаяватися и отбегати, чюждему бо какову обычаю последуя, на шесть лет запрещается по 83 канону Великаго Василия[1150]. Аще же кто за ненаказанный юностный обычай прежде сего нашего завещания поползнется в сие пребеззаконство, таковаго, наказавше, покаявшася удобно приемлите в сообщение. По сем же нашим наказанием и увещанием аще кий будет гордостно и упорно творящии власорастение, и брадобритие, и тафионошение, сего нашего увещания, паче же самаго Бога завещания, и святых апостол, и отцев всех вышепомянутых, и иных, за мношество и не помяненных[1151], заповедания, и вашего наказания не слушающии, – таковым не сообщайтеся[1152], и святыни всякия лишайте тыя[1153], яко прежднии святии патриарси соборне изрекоша и судиша[1154], дондеже от того престанут и совершенно со слезами, и моленми, и иными благодеянми истинно покаются. Не бо моя суть сия словеса, яко и пред рех[1155], но преждних святейших первопрестолников Всероссийских соборная изречения[1156] и суждения, заимствованая от древних святых отец, имже и аз (Л. 444 об.) всячески должен последовати и таяжде возвещати. Аще же вы отныне будете таковым послабляти[1157] или ласкати[1158], стыдящеся лиц силных и велмож, или ради прибытка мшелоимнаго, или инаго ради какова пристрастия, вы подлежати будете из чина[1159] священнаго извержению, а они – отлучению. Да не вашего ради[1160] нерадения и послабления, а оных непослушания Имя Божие похулится! Не восхощите убо погибнути с грехи чюждими, но добре пасуще кийждо паству свою, и по силе талант Владыце своему приплодивше, мзду от Богатодавца да наследите, жизнь вечную и Царство Небесное восприимете, еже буди всем нам, поучающим вы.

Вам же и оным, послушающым нас, получити и наследити благословение Господне, еже на всех слушающих да будет Того благодатию и человеколюбием всегда, ныне и присно и вовеки веков. Аминь[1161].

ОР ГИМ. Син. II (1196). Л. 437 – 444 об. Опубл. по списку РНБ. Ф. 550. О.I.72. Л. 274–280 (нач. XVIII в.): Есипов Г. В. Раскольничьи дела XVIII века. Т. 2. Приложение № 2. С. 64–72.

<p>Приложение № 5</p><p>[1698 г. июня 12.] – Коллективная челобитная мятежных стрельцов с изъяснением причин их выступления <a l:href="#n_1162" type="note">[1162]</a></p>

(Л. 53) Великому государю царю и великому князю Петру Алексеевичю Великия и Малыя и Белыя России самодержцу многоскорбне и великими слезами холопи твои, московские стрелецкие полки, – второй, да прежде бывшей третей, что ныне четвертой, да десятой и первой надесят[1163], изволением Великого Бога, в Троице славимаго, Отца и Сына Святаго Духа, Царя царствующих и Господа господствующих, всем языком определившаго и избравшаго в наследие семя избранное, – народ христианский.

Служили мы, холопи твои, и прежде нас прародители, и де[ды], и отцы наши вам, великим государем, во всякий обыкновенной христианской[1164] вере и обещались до кончины жизни нашей благочестие хранити, якоже содержит Святая Апостолская Церковь[1165]. И в прошлом во сто девяностом году в попущение гнева Божия всеконечне стремление[1166] безчинства[1167] мы, холопи твои, радея о благочестии, удержали. И по вашему, великого государя, указу в пременении того времяни нас, холопей твоих, изменниками и бунтовщиками[1168] звать не веле[но][1169]. И по обещанию, как целовали крест святый, о благочестии непременно служим.

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная история

Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Поэзия и полиция» сочетает в себе приемы детективного расследования, исторического изыскания и теоретической рефлексии. Ее сюжет связан с вторичным распутыванием обстоятельств одного дела, однажды уже раскрытого парижской полицией. Речь идет о распространении весной 1749 года крамольных стихов, направленных против королевского двора и лично Людовика XV. Пытаясь выйти на автора, полиция отправила в Бастилию четырнадцать представителей образованного сословия – студентов, молодых священников и адвокатов. Реконструируя культурный контекст, стоящий за этими стихами, Роберт Дарнтон описывает злободневную, низовую и придворную, поэзию в качестве важного политического медиа, во многом определявшего то, что впоследствии станет называться «общественным мнением». Пытаясь – вслед за французскими сыщиками XVIII века – распутать цепочку распространения такого рода стихов, американский историк вскрывает роль устных коммуникаций и социальных сетей в эпоху, когда Старый режим уже изживал себя, а Интернет еще не был изобретен.

Роберт Дарнтон

Документальная литература
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Французские адвокаты, судьи и университетские магистры оказались участниками семи рассматриваемых в книге конфликтов. Помимо восстановления их исторических и биографических обстоятельств на основе архивных источников, эти конфликты рассмотрены и как юридические коллизии, то есть как противоречия между компетенциями различных органов власти или между разными правовыми актами, регулирующими смежные отношения, и как казусы — запутанные случаи, требующие применения микроисторических методов исследования. Избранный ракурс позволяет взглянуть изнутри на важные исторические процессы: формирование абсолютистской идеологии, стремление унифицировать французское право, функционирование королевского правосудия и проведение судебно-административных реформ, распространение реформационных идей и вызванные этим религиозные войны, укрепление института продажи королевских должностей. Большое внимание уделено проблемам истории повседневности и истории семьи. Но главными остаются базовые вопросы обновленной социальной истории: социальные иерархии и социальная мобильность, степени свободы индивида и группы в определении своей судьбы, представления о том, как было устроено французское общество XVI века.

Павел Юрьевич Уваров

Юриспруденция / Образование и наука

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука